Совершенно секретное дело о ките - [122]
— Я Апанай! Вождь ламутского племени! — кричал Костя и корчил свирепую рожицу. — Ты американец Чарли! Берегись!
Я убегал в кусты и прятался в траве. Костя с Ириной должны были найти американца Чарли и поразить отравленной стрелой.
На мокрой траве лежать неудобно, я залез на большой тополь и высматривал своих преследователей. Две пущенные мной стрелы пролетели мимо, по их полету дети быстро обнаружили меня.
— Сдавайся! — кричал Апанай.
— Сдаюсь! — и я швырнул лук к ногам вождя.
Слезать с дерева оказалось делом сложным, Я раскачался на ветке и хотел спрыгнуть, но тут вдруг заметил на соседнем кусте небольшой продолговатый ящик.
— Что там? — спросил я Апаная.
— Прыгай!
Мы подошли к ящику.
— Это Витя, — сказал Апанай. — Он умер маленьким.
Я не понял и открыл крышку ящика. Там была меховая одежда, почти истлевшая. Я прикрыл крышку.
— Была большая вода весной, — объяснил Костя, — это оттуда, — и он махнул рукой в сторону старого родового кладбища.
Я потрогал ящик — он крепко застрял между сучковатых веток куста. По местным обычаям перезахоронение делать нельзя.
— Идем, покажу бабушку Келенеут!
Я пошел за Апанаем, Ирина отстала — раз игра кончилась, ее мужские дела не касались.
В темноте под разлапистыми кустами Апанай показал:
— Вот там.
Я остановился, дальше не пошел, я чувствовал — он смотрит на меня.
Я глядел по сторонам, Апанай молчал. Я увидел.
Это была голова, и особенно хорошо сохранились волосы, черные, распущенные, без единой сединки. И еще я внезапно заметил прелые листья на земле, стоялую воду ручья, который никуда не течет, редкие солнечные блики — лучи еле-еле пробивались сквозь густую крону.
— Идем, Апанай!
Мы не спеша возвращались, и я ловил себя на том, что хочется прибавить шагу, и думал, почему же для Апаная все это естественно и ничего страшного нет и все он принимает спокойно, как должное — и солнце, и снег, и лес, и смерть… Почему же мне так не по себе, и знаю больше, и ничего не боюсь в лесу, должен, по крайней мере, не бояться?
— Он тронул меня за руку:
— Бабушка Дьячкова скоро, уйдет от нас. Мы ее оставим там, на горе, сделаем железную ограду. Там не будет воды…
Мы вышли на косу, Ирина давно была там, кидала камни в воду, «пекла блины».
У яранги я встретил бабушку Дьячкову и представил ее в лесу на месте Келенеут. Не получилось. «Долго жить будет, — подумалось вдруг. — Нельзя представить усопшей — долго жить будет».
Егор у костра курил папиросу.
— Мы были у Келенеут…
— А-а, — протянул Егор, — это моя сестра… неродная.
«Ну конечно же, — сразу вспомнил я, у нее же имя чукотское. Это же ветвь от того красивого чукчи, его трубка у бабушки Дьячковой».
Апанай на берегу стрелял из лука в чаек. Он стоял над чаячьим гнездом, оно было прямо на песке, у куста (какое-то странное позднее гнездо), и чайка пикировала на Апаная, хотела клюнуть мальчика в голову, он оборонялся и никак не мог прицелиться.
— Апанай! — крикнул Егор, и мальчишка сразу же побежал к яранге.
— Хорошая у тебя дочь, — сказал я Егору, — спокойная.
— За всю жизнь только раз плакала… в прошлом году. Я ей туфли новые привез, а она один потеряла, — он улыбнулся.
Я прикурил от головешки, сигарета вкуснее, если ее прикуриваешь от костра, а головешку потом аккуратно возвращаешь на место.
— Женись на Ирине, — улыбнулся Егор, — увезешь ее в большой город. Ту Вигвамс для нас, стариков. Молодым тут нет дела… — Он вздохнул, замолчал, и блики костра играли на его бронзовом гладком лице.
— Долго ждать, — поддержал я его шутку, — целых два года.
— Ничего, — сказал Егор. — Больше детей в Ту Вигвамс не будет. Когда бабушка останется там, — и он посмотрел на холм, где я собирал красную смородину, — я отсюда уйду.
— Скоро детей надо увозить в интернат, — перевел я разговор.
— Скоро.
— Есть ягоды, Егор. Я поставлю брагу. К твоему отъезду поспеет.
— Хорошо… А что тебе привезти?
— Ничего не надо. Возьми почту и газеты, все газеты за это время. И свечи новые для мотора.
— Совсем нет свечей, — вздохнул Егор.
Я пошел в ярангу.
Ирина сидела у входа на шкуре, чинила торбаса. Я наклонился, осторожно тронул ладонями ее лицо, принялся считать:
— Раз, два, три, четыре, пять, двести восемьдесят шесть, двести восемьдесят восемь… гм… двух веснушек не хватает! Где потеряла две веснушки, признавайся?
Она покраснела, засмеялась:
— Нет у меня столько веснушек!
Подошел Апанай, присел рядом.
— Ирина, — я поворошил угли в маленьком костерке, — давай приготовим чай для Апаная — вождя ламутского племени. Ты знаешь, какой это должен быть чай?
— Знаю… В Ту Вигвамс вожди плохой чай не пьют.
О себе
Родился в 1937 году в Уфе. Закончил Киевский государственный университет. Пишу о Севере. Северный стаж — Кольский полуостров, Чукотка, Магадан — 34 года. Книги «Расскажи про Одиссея», «Головы моих друзей», «Время Игры в Эскимосский Мяч» (Магадан), «Дни ожиданий» (Владивосток), «Очень маленький земной шар», «Аттаукай — похититель женщин», «Спроси заклинателей духов» (Москва) — это основное.
Книги и отдельные повести и рассказы выходили на польском, болгарском, английском, испанском, венгерском, чешском и словацком языках.
Член Союза писателей СССР, действительный член Географического общества АН СССР, лауреат премии магаданского комсомола.
