Совершенно правдивые истории об охоте и рыбалке в Колымской тайге и Охотском море - [12]
— Ну, как что? Спирт чистейший, мы же ВВ! — ответил бравый капитан. — Да ты запей водичкой, — и протянул ему стакан воды.
В себя Казимир пришел уже в салоне самолета. Еле вспомнил, что капитан, спасибо ему, что не бросил, довел его до стойки регистрации, а как дальше было не вспомнил. Посмотрел на часы, часа два или три уже летели и попросил у стюардессы водички. После водички в себя пришел уже в Саратове возле дверей своей квартиры. Дверь открыл отец.
— Где ты так напился?!
— В Охотоморске, — только и смог сказать Казимир и отключился.
После этого рассказа Михалыч с Толиком хохотали минут десять. Зачем ты воду пил?!
Синегоров налил в стаканы и предложил под общий хохот:
— Ну, давайте за ВВ!
Подоспел чай. Чай на костре, да правильно заваренный, да на свежем воздухе под огромными северными звездами в компании друзей. Такой чай можно пить бесконечно. И только тут Михалыч обратил внимание на стакан Синегорова. Покрутил его в руках и удивлялся. Было чему удивляться. Грани были внутри стакана. Этот стакан подарил Синегорову как-то давно
Есаул. Уже хорошо стемнело, звезды сплошь усыпали колымское небо. Столько звезд только на Севере увидишь. Синегоров с Михалычем зачарованно смотрели в небо, угадывая знакомые созвездия. В это время Казимир вдруг повалился с пенька в траву. Толик кинулся его поднимать, но Синегоров остановил его:
— Не трогай, пусть отдыхает.
— Да как же, что с ним?
— Спит, не впервой.
Посидели еще. Потом зашли в домик, расстелили спальники, затащили Казимира и улеглись спать. А вокруг стояла такая тишина, что порой казалось что ты где-то в космосе, и нет ни городов, ни дорог, ни суеты. И только ночь, звезды и тишина!
Утром Синегоров приоткрыл глаза и тут же закрыл, что-то ослепило его. Вторично приоткрыл — было очень светло и в окно невозможно было смотреть. Вышли из домика и ахнули. Все вокруг было покрыто толстым слоем белого-белого пушистого снега. Сразу смотреть было невозможно, но потом приобвыкли. Красиво невероятно. Но ведь надо выезжать, а дороги не видно. Одна надежда, что часа через два растает. Разожгли костер, напились чаю и потихоньку двинулись в обратную сторону. Какая там охота, все вокруг попряталось и до вечера не выглянут из кустов и нор. Часа через два снега стало поменьше, местами он осел, а местами и совсем сошел. Когда проезжали вдоль подножия невысокой сопки, Синегоров вдруг ухватился за ружье и негромко сказал:
— Тормози, тормози.
Толик мгновенно затормозил и в ту же секунду Синегоров выскочил из машины, обежал её сзади и выстрелил, потом ещё раз. К нему тут же подскочили Михалыч с Казимиром.
— Чего там, в кого стрелял?
Синегоров, перезаряжая ружье, крикнул:
— Бегите вон за глухарями, в сопку пошли, догоняйте.
Михалыч с Казимиром с ружьями наперевес рванули в сопку, а Синегоров не торопясь прошел вперед несколько метров и одного за другим поднял двух больших черных глухарей.
— Вот это да! — восхитился подошедший Толик. Где-то в лесу раздались выстрелы. Один, другой, третий.
— У Михалыча пятизарядка, он очередями палит, — заметил Синегоров.
Через десять минут подошли возбужденные Михалыч с Казимиром. Пономарев держал за лапы большого глухаря и торжественно демонстрировал свою добычу. Казимир рассказывал как он погнался за другим глухарем, стрельнул один раз, но не попал и глухарь ушел.
Сидя в машине, попили чаю из термоса и поехали дальше. Теперь все не отрывали глаз от окружающей местности и все удивлялись, как это Матвеич умудрился высмотреть глухарей. Где-то через час остановились у другой сопки, пройтись немного. Казимир сразу пошел вниз по дороге, а остальные начали подниматься вверх по склону. Вдруг на дороге показался Казимир, он подбежал к машине и начал доставать карабин Синегорова. На недоуменный вопрос крикнул, что там медведь и умчался. Недоумевая зачем карабин на медведя, когда двустволка надежнее, Синегоров зарядил свое ружье пулями и пошел следом за Казимиром, остальные за ним. Метров через сорок увидели следы медведя на дороге и Казимира, поднимавшегося по склону по следам. Следы были свежайшие.
«Куда же он с карабином в лес на медведя?» — подумал Синегоров и пошел следом страховать. Рядом шел Михалыч с пятизарядкой. Кругом кусты кедрового стланика и неизвестно еще за каким из них мог притаиться медведь. Синегоров спросил Михалыча чем заряжено ружье. Оказалось, что дробью, но крупной, на глухарей.
— И куда же ты с такой крупной на медведя? — негромко спросил Синегоров. Пономарев посмотрел на большие свежие медвежьи следы, крякнул и быстро перезарядил пятизарядку. В это время раздался выстрел где-то сбоку. Пошли на выстрел и увидели Толика с ружьем. Оказалось, что ему привиделся глухарь, вот он и стрельнул.
— Ну все, наш мишка уже через другую сопку чешет, — сказал Синегоров и все пошли к машине. В машине допили чай и поехали дальше.
На трассе снега уже не было, а уже в Охотоморске снег казался каким-то сном. В городе шел мелкий нудный дождь, а над Нагаевской бухтой поднимался белый туман.
ЛОВ КАМБАЛЫ В ОХОТСКОМ МОРЕ
Анатолию Суслову посвящается…
Около десяти часов утра в кабинет заглянул Толик Сурков, поздоровался и сказал, что машина на месте. Потом потоптался и спросил:
