Совершенно не обязательные смерти - [68]

– Я хотела бросить школу, но это единственная возможность быть ближе к Лону, – заявляет Кэтлин.

– Звучит разумно, – киваю я.

Она жует ярко-красное яблоко. Обычно Кэтлин ест на завтрак тосты. Я хватаю йогурт, и мы выходим из дому. Хрустят схваченные морозом опавшие листья. У меня на ногах ботинки, у Кэтлин – изящные лодочки.

– Я все еще злюсь на тебя, – как ни в чем не бывало продолжает она. – И все еще считаю, что ты поступила как настоящая сучка. Но мне нужно с кем-то поговорить. А ты мой самый близкий друг. После Лона, конечно.

Улыбка Кэтлин все еще выглядит натянутой, но теперь в ней чуть больше искренности. Я пытаюсь улыбнуться в ответ, хотя мне не по себе оттого, что Лон для моей сестры важнее, чем семья.

Чем ее кровь.

– Ладно, – отвечаю я, не зная, что еще сказать.

Я не хочу, чтобы она доверяла только Лону. Кэтлин должна знать: нам не все равно. Я читала о том, как поддержать людей, застрявших в токсичных отношениях. Искала в Интернете советы, как помочь им выпутаться. Но все сводилось к тому, что нужно просто быть рядом.

Я молчу, Кэтлин курит. Кончик сигареты светится оранжевым, наводя на мысли о лисах. И об огне. Я моргаю.

Кэтлин снова болтает о Лоне:

– Ему не нравится, когда люди говорят о Хелен. В такие моменты он снова чувствует себя под подозрением. Со стороны кажется, что он уверен в себе, но в глубине души Лон очень ранимый.

Мы подходим к автобусной остановке. Кэтлин затягивается и выпускает облако сизого дыма, от которого у меня слезятся глаза. Дым как-то странно завивается. Холодный воздух обжигает горло. Я поплотнее запахиваю пальто.

Лейла подбегает к нам, как раз когда автобус распахивает двери. На ней свитер, надетый наизнанку, и выглядит она усталой. Сегодня все какие-то подавленные. А на заднем сиденье автобуса, внезапный, как дикпик8, сидит, развалившись, Лон и читает Буковски. Ужасный Принц во плоти. Почему его вообще сюда пустили? Это возмутительно. Я бросаю сердитый взгляд на водителя, а тот и глазом не ведет, словно я беспокоюсь по пустякам. Я собираюсь что-то сказать, но Кэтлин, чья улыбка может яркостью поспорить с рождественской елкой, тянет меня за руку. Я сажусь на свободное место, а она проходит мимо, чтобы обнять Лона и прижаться к нему. Не знаю, стоит ли писать об этом маме. «Но что он ей сделает? – думаю я. – Мы же в автобусе». Тоскливо смотрю на проползающие за окном горы и пытаюсь сообразить, как поступить. Жалко, что у меня нет колокольчика, в который можно было бы позвонить в подобной ситуации. Например, в случае запретной любви безо всякой сексуальной подоплеки. Но тут мне становится сложно думать о Кэтлин и Лоне – Уна зашла в автобус, села рядом с Чарли, и они смотрят что-то в ее телефоне. Интересно что? Надеюсь, видео о том, как снова начать со мной общаться.

Внутри меня растет тяжелый вздох, но я проглатываю его.

У меня достаточно проблем и без того, чтобы страдать от безответной любви по дороге в школу.

– С возвращением, Уна, – говорю я.

Она улыбается. Я рада ее видеть, но было бы лучше, если бы она села рядом со мной. С той ночи на пруду мы с ней едва ли парой слов обменялись. Интересно, она тоже чувствует напряжение между нами? Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но Чарли заговаривает первой. Пожалуй, это не так уж плохо.

– Ты болела? – спрашивает она Уну.

– Нет. Мама попросила помочь.

– С чем?

– Да со всякими домашними делами. Мы красили гостиную. Теперь она синяя.

Уна достает телефон, чтобы показать фотографию.

– Эй! – окликает меня Фиакра. – Лон залез твоей сестре под блузку.

– Кэтлин!

Наверное, со стороны я сейчас напоминаю монашку преклонных лет. Я в плиссированной юбке и строгом кардигане от безрадостного одинокого будущего. И все в автобусе это понимают. Лицо у меня горит огнем. Но… Брайан с мамой запрут Кэтлин в подземелье, если узнают, что она творит. Я должна им рассказать. И я обязательно расскажу. Просто не сейчас. Звонить маме, словно тебя назначили полицией нравов, не лучший способ впечатлить девушку. Я знаю об этом, потому что я сама девушка и меня бы такой поступок не впечатлил.

– Прости, Мэдди, – хихикает Кэтлин в ответ. – У нас тут запретная любовь.

А Лон даже голову не поворачивает в мою сторону. Его взгляд прикован к Кэтлин, он ловит каждое ее движение.

Школьный день проходит как в тумане.

– Я думала, им нельзя встречаться. – Лейла подсаживается ко мне на перемене. – Они вообще в курсе?

– В курсе. Просто Кэтлин плевать на правила, – мрачно отвечаю я.

– А Лон любит устанавливать свои. Но такими темпами она обзаведется тремя детьми к восемнадцатому дню рождения. Брайану это вряд ли понравится. Я не осуждаю, если что.

Осуждает, да еще как. И я осуждаю. Такова уж человеческая природа, ничего с ней не поделаешь. Хотя мне не нравится, что́ Лейла говорит о Кэтлин. Мне не по себе оттого, что все думают, будто они с Лоном уже зашли так далеко. В смысле, они же недавно начали встречаться. За это время можно было успеть влюбиться. Но начать доверять друг другу?..

На сдвоенном уроке ирландского Уна сидит с Кэталом. У нее усталый вид. Надеюсь, она страдает от разбитого сердца. Знаю, обычно люди не хотят, чтобы те, кого они любят, грустили. Но если Клодин окончательно порвет с Уной, та обратит внимание на меня.