Совершенно не обязательные смерти - [67]

Кэтлин сменила тему, но то, что она сказала, никак не идет у меня из головы. Ведь однажды мне придется ей открыться. И теперь мне будет гораздо сложнее сделать это. Потому что я не забуду. А Кэтлин даже не заметила, что я ее не слушаю. Интересно, что она обо мне думает? То, что она сказала в библиотеке… Она ведь говорила совершенно искренне. Ладони покрываются по́том, затылок каменеет. Как она могла?..

– Мэдлин, это не может быть правдой, – говорит она уже тише. Ее голос звучит почти как прежде.

– Маму тоже намекала, что с Лоном не все чисто. И Брайан. Подумай сама. Лон не выносит, когда ты общаешься с другими парнями. Заглядывает тебе в окна. Навещает твои сны. И вот сейчас ты говорила совсем как он, повторяла его слова. Ты же на самом деле так не думаешь. Поэтому я беспокоюсь.

– Да ты всегда беспокоишься, – пожимает плечами Кэтлин. – Раскладываешь соль, собираешь листья, суешь нос в чужие дела. Дай мне побыть счастливой. Мне, знаешь ли, тоже нелегко. Я не могу всегда быть рядом, чтобы защищать тебя. Сейчас я влюбилась, а когда-нибудь уеду и заживу своей жизнью. Мы растем, Мэдлин. Все меняется. Ты не должна мне мешать.

Она снова переменилась: глаза блестят, на лбу сверкают капельки пота. Кэтлин сжимает в руках череп, рассеянно поглаживая пожелтелые кости. Кусочка челюсти не хватает. «Как легко сломать девочку», – думаю я.

– Брайан вроде собирался отдать его полиции, – хмурюсь я.

– Может, это другой череп… – отвечает Кэтлин. – Я нашла его в сундуке. Спокойной ночи, Мэдлин.

Она хочет, чтобы я ушла, и я оставляю ее наедине с частицей мертвого тела. Навожу порядок в своих вещах, забираюсь в кровать. Вина Лона не была доказана. И я не могу поверить, что Кэтлин ничто не угрожает. Кто вообще станет говорить такое про мужчину, которого любит? И отсутствие доказательств не означает, что все слухи о нем ложь. Я думаю о Маму, скармливающей ворону куски мяса. О гладкой, блестящей вещице в черном клюве. О соли. О мяте. О банках, поблескивающих в лунном свете. И о лисе. Мои мысли снова возвращаются к лисе.

Даже если я буду жить, как собиралась, буду стараться, усердно работать, все равно останется то, что я не смогу исправить. Большие руки Лона, в которых теряются ладошки Кэтлин. Его лицо вплотную к ее лицу. Я не могу отречься от того, кто я есть, от того, кем я выбрала быть. Я не могу стать ведьмой. Не могу выбрать магию. Все кончено. Но в глубине живота что-то ворочается и робко трепыхается, словно намекая, что я ошибаюсь. Незавершенные дела растут и набираются сил, хочу я этого или нет. Неукрощенные, они прячутся в тени.

Магия ближе к эмоциям, чем к науке. Она больше похожа на подсказки, которые становятся все более явными. Если им следовать, можно получить желаемое. Но порой результат удивляет. Я недавно задалась вопросом, зачем я собираю все эти странные вещи. Мне всегда казалось, что так я оберегаю маму и Кэтлин. Может, я действительно их спасаю. Только от чего? От бойфрендов, мужей, от простуды и гриппа, от грабителей. Мир сам по себе страшное место, даже если не брать в расчет чудовищ, колдовство и богов.

Я смотрю на свои маленькие руки, распрямляю короткие толстые пальцы. Вглядываюсь в затянутые кожей промежутки между косточками. Как много ужасов скрывает наш облик. Как много тех, кем мы выбираем быть.

Шлемник (избавление от мелкого зла)

Кэтлин сидит за столом напротив меня и улыбается. Так мог бы улыбаться хищник, задумавший присвоить чужую добычу, или соперник. В прежние времена она адресовала такую улыбку другим девушкам. Тем, до кого ей не было дела. Теперь и я вошла в их число. Ужасное ощущение. Только мне начинает казаться, что лед между нами треснул, как становится еще холоднее.

Кэтлин лучится самодовольством – сегодня ей разрешили ехать в школу в автобусе. С памятного разговора в библиотеке прошла неделя, и маме надоело подвозить ее на машине. Сегодня Лон не станет караулить с кофе на автобусной остановке. Брайан заставил его пообещать, что он будет держаться подальше от Кэтлин, и Лон, судя по всему, пообещал. А Брайан поверил ему ровно настолько, насколько отчим может поверить парню, который околачивается возле школы, чтобы поболтать с его падчерицей.

И еще котенок этот…

Кнопка хотя бы не отказывается со мной дружить.

На коленки он мне больше не писал, так что сейчас, пожалуй, я люблю его больше прочих обитателей замка. Жалко, что остальные люди не могут превратиться в маленьких пузатых котят, которые пьют слишком много молока, а потом спят, раскрыв розовые ротики и высунув малюсенький язычок между крохотными белыми клыками.

– Мяу, – пищит Кнопка, глядя в миску.

– Заткнись, Кнопка, всем на тебя наплевать, – говорит Кэтлин, и я задыхаюсь от возмущения.

Надеюсь, котенок не уловил, сколько злости в ее голосе. Я тут почитала статьи о кошках и выяснила, как важно ласково с ними обращаться. Ласка – залог здоровых отношений.

Я думаю о том, чтобы наградить Кэтлин негодующим взглядом, как она того заслуживает, но вместо этого бросаю:

– Нам пора, – и хватаю сумку.

Я расскажу ей о том, как вести себя с котятами, когда она усвоит, как вести себя с придурками. Это поможет нам сблизиться, и все станет как прежде, и мне не придется никому говорить о том, что я ведьма-лесбиянка, которая не использует ни свои волшебные силы, ни свою ориентацию, потому что в ее жизни и без того хватает проблем.