Совершая убийство, или Политическая экономия прав животных - [31]
Мы склонны воспринимать насилие как проблему межличностных отношений, но я хотел бы остановиться на этом вопросе подробнее и разобраться, почему наше общество состоит из определённых видов привилегий, которые приносят выгоду меньшинству и наносят ущерб большинству. Это сложно, потому что мы привыкли рассматривать все социальные вопросы в частности — в большинстве случаев мы уверены, что можно объяснить жизненные обстоятельства собственным выбором человека, хотя на самом деле часто они зависят от обстоятельств рождения. И всё же стоит рассмотреть несколько примеров, чтобы понять природу насилия. Если я ударил вас по лицу, вряд ли есть повод сомневаться, что я проявил по отношению к вам насилие, даже если я скажу, что мне это выгодно. Подобным образом, если вы живёте в Ираке, и американская бомба падает на ваш дом, очевидно, вы стали объектом насилия. Но что, если вы страдаете от повседневных процессов, происходящих в обществе? Что, если вы один из 900 миллионов человек в мире, которые в настоящий момент голодны или не знают, где взять еду в следующий раз? Что, если вы страдаете от голода, потому что вы не можете позволить себе купить поесть или арендовать землю для выращивания продуктов? В таких случаях мы обычно начинаем неосознанно индивидуализировать ситуацию и винить жертву: бедные попали в такое положение, потому что ленивы; будь они более предприимчивы, можно было бы избежать недостатка продовольствия; люди в развивающихся странах должны «вышвырнуть продажных бездельников», управляющих их государствами, только тогда мы увидим реальный прогресс. Многие будут утверждать, что, в отличие от человека, которого ударили по лицу, эти люди не являются жертвами насилия.
И всё же вопрос остаётся — что могут сделать голодные люди, чтобы исправить ситуацию, если получить доступ к продовольствию им мешают процессы, которые гораздо сильнее их? Если недавно произошла девальвация их валюты, и теперь она почти ничего не стоит; если там, где они живут, нет экономических перспектив; если они сталкиваются с расовой или классовой несправедливостью — отдельному человеку трудно изменить обстоятельства. Во всех смыслах эти люди «застряли» в ситуации, которая в той или иной степени является источником неравенства для них, и это неравенство может полностью разрушить их жизни и даже убить.
Разрушительные последствия, с которыми сталкиваются люди, во многом являются прямым следствием укоренения нынешнего несправедливого экономического порядка. Если мы перестанем обвинять жертву и вместо этого посмотрим, с чем ей приходится сталкиваться, мы станем гораздо лучше понимать сложившуюся ситуацию. Мы перестанем считать, что глобальный Юг голодает из-за коррупции и бездействия властей, или по какой-то другой причине, которую выдумали в Вашингтоне на этой неделе. Вместо этого мы начнём замечать, что Юг голодает из-за политики свободной торговли, установленной глобальным Севером для собственной выгоды, которая уничтожила местное производство посредством дешёвых субсидируемых сельскохозяйственных культур из США и Канады и деформировала местные земельные рынки, затруднив доступ к пахотным землям. За всем этим мы видим институциональную структуру, состоящую из МВФ, Всемирного банка и других международных руководящих органов, которые делают возможным существование такого глобального порядка при поддержке военной мощи США, девизом которых вполне может стать фраза «делаем мир безопасным для капитализма».
Нам просто понять межличностное насилие, но также нужно понимать и насилие, которое проявляется в построении и сохранении социальных и экономических иерархий, вроде тех, которые были рассмотрены в предыдущих примерах. Понятие «структурного» или «социального» насилия помогает нам воспринимать неравенство и насилие как неотъемлемую часть экономических и социальных процессов в обществе. Эта концепция предлагает полезные профилактические методы понимания устойчивого неравенства в социуме и, таким образом, переворачивает вверх дном наше представление, что общество — честно и справедливо. Вместо этого данные методы призывают нас задуматься о том, как социальные порядки могут быть эксплуататорскими и разрушительными в своих ежедневных проявлениях.
Структурное насилие показывает, что экономический уклад с самого начала может быть буквально направлен против определённых групп. Оно также демонстрирует, что наше ежедневное представление о мире как об «игре на равных» глубоко ошибочно. Насколько экономика выстроена таким образом, чтобы помогать Северу в торговле — всё ради прибыли и сохранения политической власти — настолько же она поддерживает и увековечивает эксплуатацию животных. Животные, несчастные жертвы человеческих желаний, попавшие в круг товаризации и эксплуатации, находятся полностью в нашей власти. И хотя концепция структурного насилия применялась только в отношении угнетаемых групп людей, эти идеи можно распространить на понимание неравенства и иерархии между видами, чтобы также пролить свет на постоянное угнетение животных в нашем обществе.
