Сова по имени Уэсли - [55]

Годы, проведенные мной в лабораториях, на лекциях и за чтением учебников утвердили меня во мнении, что наш мир – это настоящее чудо, исполненное глубокого смысла. Наука с каждым годом делает новые, все более поразительные открытия, но вместе с этими открытиями возникают все новые и все более сложные вопросы. Мы словно копаем твердую землю руками, пытаясь прорыть путь до Китая, и яма выходит совсем не глубокая. Многие ученые сейчас склоняются к тому, что в мире существуют вещи, которые наука не сможет объяснить никогда. Так, в частности, считали многие физики в Калтехе, в том числе несколько лауреатов Нобелевской премии. Чем дальше они вглядывались в бесконечные просторы космоса или не менее бесконечные пустоты атомов, тем явственнее ощущали это. Они даже проводили еженедельные собрания, на которых обсуждали духовную сторону своих опытов, гипотез и открытий.

Почти каждый день на протяжении девятнадцати лет я вглядывалась во вселенную в глазах Уэсли. Так мы общались – не словами, но самими душами. Я не могу этого толком объяснить, но со мной происходили странные вещи, когда я его так «слушала», – в голове возникали словно бы не мои мысли. Возможно, Уэсли был на самом деле гораздо умнее меня, а я просто не могла этого понять; возможно, он понимал и видел вещи, мне недоступные. Глядя в его спокойные, умиротворенные глаза, я ощущала прикосновение к чему-то далекому, непостижимому, к чему-то, лежащему за гранью нашего понимания, к древней душе, отражавшей нечто большее, нечто невыразимое, нечто вечное.

Хоть меня и учили отбрасывать мысли о духовном и о вещах, не поддающихся измерению и способных помешать научной логике, присутствие Уэсли в моей жизни существенно повлияло на мое сознание. Теперь я вижу, что исключить что-либо – значит само по себе создать предвзятость, часто ведущую к неверному выводу. Что если правда оглушительно кричит, подобно дикой сипухе в поисках партнера, а мы не замечаем этого, потому что сами запрещаем себе настраиваться на нужную частоту вещания? Или, возможно, мы были на нее настроены, но сбились с нее? Уэсли помог мне ощутить Бога – «понять» Бога и душу так, как я не понимала их никогда раньше и как не объяснил бы мне их ни один богослов. И я решила не отбрасывать эти чувства, как и безграничное удивление и безмерную благодарность, которые приходили с ними.

13 Пикантные записи

ОГРОМНЫМ ПЛЮСОМ жизни в новом городе оказалась местная кофейня, «La Costa Coffee Roasters», основанная задолго до того, как «Старбакс» плотно обосновался в каждом торговом центре. Их утренний помол был абсолютно божественен. Вдобавок, в их сувенирной лавке продавалось много вещиц на совиную тематику. Находиться там было все равно что дома у бабушки. Как-то утром, купив там плюшевую сову, я рассказала владельцу заведения, Джону, о своем увлечении совами.

– Вообще, – громко произнесла я, пытаясь перекричать обжарочную машинку, – я уже несколько лет записываю звуки сов на пленку.

Мне подумалось, что он, возможно, тоже неравнодушен к совам.

– Так что, если вдруг услышишь о гнездовьях неподалеку, дай знать, ладно?

– Совы-то?! Да, конечно! – прокричал он в ответ.

– Да нет, не игрушечные – я про настоящих сов! – крикнула я.

– Ну да, есть! – снова ответил он.

– Да я про настоящих, про пару с гнездом!

– Да говорю же, здесь они! – вновь сказал он, начиная раздражаться.

Чувствуя, что он меня не понимает, я пояснила:

– Нет, Джон, я имею в виду, что мне нужна пара живых сипух, за которыми я смогла бы понаблюдать ночью и записать их.

Он выключил машинку.

– А я тебе в сотый раз отвечаю: да, у нас тут есть настоящие, живые сипухи. А ты думала, почему у меня вся кофейня совами увешана?

– У тебя… У тебя тут есть совиное гнездо? – переспросила я, не веря своему счастью.

– Угу, уже четыре года. Орут так, что в первый год я всерьез опасался, что потеряю из-за этого бизнес. Но самое удивительное в том, что их словно бы никто не замечает. Народ спокойно ест и пьет кофе на террасе, не видя летающих прямо над ними и кричащих сов. Даже головы не поднимают. По субботам у нас обычно там живая музыка – так они ее почти заглушают своими криками, но никто упорно ничего не замечает. Странный народ.

Я не верила своим ушам.

– А можешь показать, где именно у них гнездо? – попросила я.

– Да не вопрос, – ответил он, вытер руки о полотенце и повел меня наружу через боковую дверь. Там он указал на декоративную лепную башенку на крыше.

– Вон там гнездо, под крышей башни, – сказал он.

Бинго. Я могла просто припарковать свою «Тойоту-Селика» прямо под башней и наслаждаться видом «с первого ряда».

– Повезло, что уборщики сюда рано приезжают, – добавил он. – По утрам тут все обычно усыпано кусками мышей и такими коричневыми мохнатыми шариками. Не в курсе, кстати, что это за штуки вообще?

– Это совиные погадки, – я объяснила, каким образом совы переваривают мышей и срыгивают потом кости и шкурки.

– Звучит жутко. Бедняги… Прямо как кошки – тоже давятся шерстяными комками, – ответил он. – Забавно, не знал. Я думал, что они просто гадят много.

Мы вернулись внутрь, и он снова включил машинку для обжарки зерен.