Соучастница - [20]

-Ты помнишь "Солнечный удар" Бунина.?

-Да

-Так вот, я должна уехать первой. Хотя у нас вовсе не "солнечный удар". --Как у кого. А мне целый день шататься по городу?

-И репетировать

. Так перебросившись цитатами, мы расстались. Мы сверстники. Нам за сорок. Хорошо бы действительно, в какую-нибудь теплицу, в зимний сад, устроиться там экзотическими красными цветами, прижиться, склонять головы друг к другу и знать, что не срежут, дадут доцвести и будут приходить любоваться. В условиях московской скороспелой флоры я нас не вижу. Я в мыслях объединяю его и меня - на словах - всегда разделяю. Он читает мои мысли и поэтому уже вторую неделю доказывает, что в Москве он живет, цветет, радуется и сможет закружить меня в танце. А я? Смотрю в окно, читаю телеграммы, распутываю букеты, отвечаю на звонки. Как объяснить, что я уехала, сбежала, эмигрировала. Мне претит родной язык, на котором мы неминуемо заговорим, как только закончится танец. Возможно, и это скорее всего, первой заговорю я ... Вот еще куда бы хорошо - в словарь! Х-игриковый- игрик-иксовый словарь. Перевод с его языка на мой - и обратно. "Люблю" - "Юл? Бюл? Ты мне нужна... Ан? Жун? Ен? Мыт? И ты нужен..." Без комментариев. Там уютно. Все заглавные буквы --хорошенькие головки: букольки, локоны, косички. Где-то там в многозначности слов скрывается андрогин. Сидит, смеется и хлопает в ладоши или, как перевернутая восьмерка, лежит оброненным бантиком на песке и смотрит в небо. Бесконечность отражается в бесконечности. Слово - в слове. Ты - во мне, я в тебе. Это - теория. Перевод на практический уровень нежелателен. Но все же завтра я выброшу белый флаг. Ты придешь. Придет ночь. Но потом нас как ,птичек, накроют платком и мы перестанем петь. Перед тем, как нас скучной книжкой поставят на полку во второй ряд среди второстепенных зарубежных писателей, я попрошу нарисовать нас двумя куколками - мы готовимся стать бабочками. Так останется надежда. Вечная надежда. Куколки будут вечно лежать и вечно готовиться... А мы за это время с тобою состаримся и умрем!"

Ирина очередной раз подумала, как же надоедает интересничать с самой собой - ведь на самом-то деле эмоции все отпускаются в последнее время хилые и серые. Хочется расцветить! Зачем все это про андрогина, да про словари - жестче надо. Кто будет такое читать? Разве что дамочка, у которой еще времени невпроворот, а у кого ж такое сейчас найдется. Даже барышням это ни к чему - у них впереди совсем другие герои. Не публиковать! Безусловно не публиковать! Ирина сняла очки, посмотрела на часы. Полвторого. Что же не звонит Костя? Она набрала его номер еще раз. Все тот же автоответчик. Пришла пора звонить родителям - у них в доме жила ее тринадцатилетняя дочь Катя. После разрыва с Петром Ирина очень долго не могла придти в себя, вот тогда-то ее пожалели - не юную дурочку "Тонечку", а уже довольно взрослую и настрадавшуюся- без условий и претензий оставили Катю у себя, не поссорили их ., а просто стали растить как дочку, не отбирая у нее прав на любовь к матери и на уважение к ней. Ирина тогда после Петра долго отлеживалась в норах друзей, долго была подвержена депрессиям и отчаянию, после пришла стервозность.

Где же, где же Костя? Позарез нужно свериться с "Частным случаем". Катю Ирина видела перед отъездом, четыре дня назад, смотрели вмести по видео у них там "Дикую собаку Динго", обе плакали. Катька давала свой дневник - там об одном мальчике. В общем, с Катей пока все благодаря крепкому укладу родительского дома все складывается неплохо, да и Костя ее любит, ей близок. Еще раз Ирина поблагодарила Бога за то, что смогла почти не впутать детей в ад своей жизни. Трубку сняла мать. Катя в школе еще, сегодня какое-то мероприятие. Все нормально, сегодня вечером ждет Ирину с рассказами о Минске

-Приду, конечно, часов в семь. Кстати, где Кот? Что-то не перезванивает. Звонил вам? У него все в порядке?

Ирина почувствовала, что мать напряглась, замялась

-Что-то случилось? Лучше мне сразу сказать...

-Да ничего особенного... Просто... Ну, его тут в милиции побили...

Ирина не стала ахать, просто в ней поднялась волна гнева, ненависть к тем, кто привязался к ее мальчику, который (она точно это знала), был душевно чище, лучше самой Ирины и многих людей, которых она когда-либо встречала. И именно к нему привязалось какое-нибудь быдло.

- Мама ! Ты мне, главное, скажи, где он, что с ним и как он себя чувствует сейчас.

- .Мы боимся прослушивания, понимаешь?

- "О Господи, запугали бедных интеллигентных родителей..."

-Ладно. Я догадаюсь. Он там, где на пятой полке книжного шкафа стоит Брокгауз и Эфрон?

Ее смешливая мать фыркнула, и ответила с важностью:

-Именно там!

- Хорошо, я туда позвоню, а к вам приеду, как договорились и Барсику рыбки захвачу

- . Мать ее на прощанье опять фыркнула - ей явно понравилась Иринина конспирация. Ирина представила, как мать, смеясь, будет пересказывать их разговор отцу, Косте и Кате, как они тоже будут смеяться. Слава Богу, они все в одном месте и более или менее благополучны. Что с Костей она сумеет правильно обсудить случившееся, Ирина почти не сомневалась, но и не сомневалась в другом, что Славино "лучше автостопом по Европе" тоже следует обдумать серьезнее. И новозеландского папу следует сейчас привлечь к решению жизненно важных проблем Кости. Пришла пора становиться помощницей сыну...