Соучастница - [12]

Весть о смерти Александра Семеновича У. Ирину не потрясла, чувство, испытанное ею, было проще, мягче, теплее. Она огорчилась, расстроилась, растерялась. Любовь к глаголам была у нее какая-то нервическая - точнейшим образом обозначить действие, воздействие и противодействие казалось ей первой заповедью пишущего.

С Сашей они совпали по степени накала, "по градусу" - они оба не любили охлажденного и подогретого. Их беседы, казалось, касались всего, что было с пылу-с жару или из морозильника.

Вернулись попутчики, уткнулись в газеты. Ирина смотрела в окно и вспоминала себя и Сашу, Тонечку и Мякшева. Да, конечно, иногда она ощущала себя героиней, бывали такие периоды, когда ее это спасало, выручало и ограждало. Не так давно, когда она писала рассказик "Сон Марины" (кстати, к слову, она дала его поглядеть Ксениной дочке) ввинтился в ее жизнь один лукавый ухажер. Киношник - не киношник, поэт - не поэт, а так - всего понемножку. С камерой в руках ерничал в московских салонах и читал скабрезные стихи. Снятое в одном салоне, потом демонстрировал в другом, причем пытался поссорить актеров и зрителей, а стишки свои печатал где придется... В Ирину вцепился мертвой хваткой. Надо отдать ему должное, интуиция дьявольская - ему нужно было, чтобы женщина умела распутывать его комплексы, страхи, фобии, объяснять ему его дурацкие поступки и жалеть за несчастливое детство. Ирина умела. Он хотел, чтобы для него жертвовали временем, покоем и собственным творчеством. Ирина умела и это делать, но что-то не слишком торопилась сделать что-то подобное именно для него. Он взревновал, рассердился и потребовал "отступного"... Когда Ирина захотела отойти в сторону и увеличить дистанцию, Валерий Юльич Ускис попросил ее о последнем одолжении. И что же? Нужно было съездить к его престарелой маме в Кострому, в Дом ветеранов сцены и попросить у нее (якобы для собственных творческих нужд) архив ее бывшего возлюбленного артиста Головчикова. Откуда-то Ускису стало известно, что в Польше сейчас живут его потомки, архивом интересуются и готовы хорошо заплатить... А Ускису всегда нужны деньги, у него их никогда нет... Ирина в Кострому съездила, архив получила. Всего-то три любовных письма, две групповых фотографии, затертая записная книжка. Мать Ускиса стара, беспомощна, надменна. Ускис бедный, ей никогда не был нужен!

Вот мужчины любовники - это дело другое. Головчиков, например. В них, и только в них оправдание жизни. Что ж Ирине спорить. Зато от Ускиса можно считать себя свободной. Утомителен, недобр и вечно голоден. Ест все и всех. Валерий Юльевич черноволос. Мужчина крупный, улыбается широко, а глаза при этом щурит, чтобы не видно было пустоты и скуки. Архив он продал как-то слишком дешево. Пропил. На пьянку пригласил всех, кто был в то время под рукой и Ирину - на прощанье. На прощанье ее похвалил за ловкость, цепкость и преданность. А в самый последний момент, когда ей подавал пальто самый трезвый и галантный из гостей, пальто выхватил, потоптал ногами, перед носом гостя помахал своими газетами со стишками, а Ирину подергал за руки, обзывая всячески... Вот такой - герой-любовник встретился на пути да и растворился вовсе. Как не было. И вспомнился сегодня только в связи с Тонечкой, а где Тонечка, там и Мякшев. А Мякшев умер. Нет Мякшева, нет Александра Семеновича У. Тонечкой ее увидел Порев в 80-м, Мариной она представила себя в 99-ом. Ирина знала за собой порок - не может отвязаться от рассказа, пока несколько раз кому-нибудь не прочитает. Это даже предпочтительнее публикации. А почему? А потому что эгоизм, слушают-то обо мне., любимой. Ирина достала сложенный вдвое рассказик, решила на досуге провести сравнение собственной героини с Тоней и в дальнейшем внимательно прослеживать связь.

Сон Марины.

Марина приехала в маленький словацкий городок утром. Автобус подкатил и забрал туристов. Рядом с ней в автобусе оказался худой с седой челкой мужчина. "Хороший какой мальчик, - почему-то сразу подумала Марина.

- Скорее бы наверх, не терпится. Правда? - как бы продолжая беседу, обратился к ней сосед.

- Не знаю... Наверное.

- "Лучше гор могут быть только горы", - пропел он и засмеялся, - здесь вот мне бывать не приходилось.

- А я вообще в горах не бывала. Он присвистнул. - Ну, летом как-то в Крыму.

- А я заядлый. И что, на лыжах никогда?

- Ну по лесу, по лыжне.

- Учить буду. Вот мне повезло. Люблю ставить на лыжи. Познакомимся наконец. Я - Митя.

- А я - Марина.

Марине стало весело и легко - повезло ей, сразу же появился приятель. Марина знала за собой осуждаемую некоторыми близкими "невзрослость" и очень ценила ее в других. Конечно же встречу с общительным "мальчишкой" ее лет восприняла как подарок.

- Скоро подъем к замку, - перегнувшись через нее и взглянув в окно на приближающиеся горы, сообщил Митя. Что ты удивляешься? Разве не прочитала, куда едешь? Может, ты в Московской области в колхозе "Красный парашют" кататься намеревалась?

Марина смеялась и была готова к любым неожиданностям. Замок? Что может быть лучше! А путевку она действительно просмотрела на бегу, хорошо хоть маршрут не перепутала...