Соучастие - [17]

ГЛАВА 5

Школьникова по вызову не явилась. Таранец за суетой дел вспомнил о ней лишь к полудню. Открыв сейф, он взял папку с материалами о краже и позвонил ей на работу. Ответили сдержанно: «Школьникова на службу не вышла». Трубку квартирного телефона сняли сразу, после первого зуммера. Послышался женский плачущий голос.

— Оксана Артемьевна? Это Таранец из уголовного розыска. Я у вас был вчера. Что с вами?

Всхлипывания перешли в рыдание.

— Горе одно не приходит, — задыхаясь от плача, проговорила Школьникова.

— Что случилось?

— Мой сын отравился! За что мне такая кара? Разве я заслужила?

— Я еду к вам!

…Таранец вернулся от Школьниковой взволнованный. Он не был растерян, но плохо представлял, как станет докладывать начальнику о случившемся.

Арсентьев читал бумаги. Таранцу он не задал ни одного вопроса, только внимательно посмотрел на него.

— По-моему, я серьезно просчитался.

— Садись-ка и рассказывай! — слова прозвучали как команда.

Таранец молчал.

— Просчет, как я понимаю, не твоей личной жизни касается, а работы. Поэтому не тяни. Давай ближе к делу!

Таранец рассказал о поездке к Школьниковой, об отравлении ее сына и о том, что ее муж устроил в общежитии скандал, в присутствии других ребят обвинил парня в воровстве, обыскивал его постель и тумбочку.

— Я изложил только факты, — официальным тоном проговорил Таранец. — Считаю необходимым сообщить, что я запрещал Школьникову ездить в общежитие. Он же сделал по-своему, — Таранец чувствовал, что его рассказ расстроил начальника.

Арсентьев вышел из-за стола и заходил по кабинету.

Настороженно всматриваясь в него, Таранец спросил:

— Что теперь будет?

— Какое состояние парня?

— Ему вовремя оказали помощь.

Арсентьев что-то сосредоточенно обдумывал.

— Запрещал, говоришь, Школьникову ездить? — хмуро спросил он. — Выходит, прогнозировал, так надо понимать? Допускал, что могло случиться…

В глазах Таранца застыло изумление.

— Я руководствовался другим.

— Чем?

— Тем, чтобы Школьников не мешал проверке! Что будет теперь? — Таранец повторил свой вопрос.

— Подумай спокойно, о чем идет речь. Ты что, уговаривал Школьникова ездить в общежитие? Заставлял обижать мальчишку, рыться в вещах? Нет! А все это не простая обида. — Арсентьев говорил сердито.

Таранец облегченно вздохнул, хотя заметной перемены в его настроении не наступило.

Арсентьев тут же задал другой вопрос:

— Ладно! Переживания переживаниями, а дело — делом. Что дала проверка парня?

— У него полное алиби. Последние три недели был на практике. Никуда не выезжал. В общежитие вернулся позавчера.

Лицо Арсентьева разгладилось.

— Связи?

— Ничего порочащего.

— Но ключами от квартиры могли воспользоваться и другие?

Этот каверзный вопрос не застал Таранца врасплох.

— Исключено. Во время практики ключи вместе с вещами были в камере хранения общежития. Они и сейчас там…

— Выходит, в схему преступления парень не вписывается. Здесь другой поворот. Ты, сыщик, не обижайся, — сказал Арсентьев. — Я поручу инспекции по делам несовершеннолетних срочно проверить парня по своей линии. Кража и попытка отравления похожи на встречные удары. Требуется тщательный разбор… А Школьникову пригласи ко мне завтра. Часам к пяти. Поговорить с ней хочу.

* * *

Гурам брился тщательно, не спеша. Предстоящая встреча с Викторией требовала придирчивого отношения к своей внешности. Он наклонился и посмотрел в зеркало.

— Ну как? — вроде бы между прочим спросил он своего приятеля Леву.

— Прекрасно! Шик-блеск! — улыбнулся тот и вышел на кухню варить кофе. Уже в дверях сказал: — Сосредоточься. Пятиминутное одиночество тебе крайне необходимо.

Настроение у Гурама было приподнятое. Он знал Викторию почти два года, но ни разу ему не удавалось остаться с ней наедине. Был, правда, случай в самом начале знакомства, когда, уходя последним из квартиры, он притянул ее к себе и попытался обнять. То, что она старше его на пять лет, не смущало, скорее искушало. Виктория тогда рассмеялась.

— Что дальше? — просто спросила она и отстранилась, поправив кофту. Гурам тогда растерялся и произнес что-то шутливое. Это он помнил хорошо. Виктория сняла с вешалки демисезонное пальто, нахлобучила ему на голову кепку и сказала: — Перестань балаганить, Гурам. Поезжай домой. Уже поздно. И больше так не поступай. Парень ты хороший, но не для меня.

Гурам страшно обозлился. С того вечера он больше ни разу не пытался таким образом проявлять к ней внимание. В Москве было много знакомых девчонок, но о Виктории не забывал. Любил бывать в ее уютной квартире. Там можно было не только весело провести время, вкусно поесть, но и, что особенно важно, встретиться с людьми, хорошо разбирающимися в дефиците. Эти люди при случае могли дать нужные адреса, номера телефонов. Они многое знали, о многом умели молчать… Личные контакты срабатывали четко. Вот уже поистине, не имей сто рублей, а имей одного человека с солидными связями. Огорчало одно — не чувствовал он себя равным среди этих людей. Лишь со временем научился держаться независимо — когда стал ориентироваться в делах, быть в курсе всего, что касалось спроса на вещи, когда смог брать самую суть из дефицита. Виктория охотно делилась нужными сведениями. Цена их была четко определена: адрес — полсотни, номер телефона с фамилиями — сотня, две — в зависимости от ассортимента товара. Это была ее доля. Гурам денег не жалел. Знал — затраты окупятся. Однажды подумал, что сможет обойтись без ее протекции. Попытался сам взять крупную партию трикотажа. Рассудил: раз сделаю — год гуляю. И по теории вероятности, меньше шансов попасться.