Соучастие - [16]

— Ого! Среди нас капиталист, — засмеялась Виктория Германовна. — Сделайте его банкротом, ребята!

— Это мне не угрожает! — и, словно спохватившись, Гурам добавил: — За что вы меня так, Вика? Я-то думал, ко мне с симпатией…

— Думающих всегда ждут великие дела, — ответила она смеясь.

Виктор побаивался делать большую ставку. Он незаметно ощупал тоненькую пачку денег, лежащую в боковом кармане. Мать дала их на покупку пальто. Кто-то остановился за его спиной.

— У тебя хорошая карта, — шепнула Тамара. — Но не зарывайся.

Лева сказал:

— У него духу не хватит…

— Я ставлю на все, — сказал Виктор.

Он набрал тридцать очков. Лева тридцать одно. Перед глазами Виктора все поплыло как в тумане. На какой-то миг его охватило оцепенение.

— Дурак!

— Ты чего?

— Это я о себе!

— Господи! Ты как малый ребенок. Говорила же, — взволнованно прошептала Тамара.

— Не горюй. Не в деньгах счастье. Деньги — дрянь, — утешал Лева. — Проиграл — радуйся. Значит, в любви повезет. Вот меня нынче карта ласкает — значит, жди: дева изменит.

Виктор взял опять карту и опять проиграл, теперь уже сто шестьдесят рублей.

— Тебе хватит играть. Долг потом отдашь, — сказал Лева, тасуя колоду.

— Успокойся, Виктор, — Гурам обнял его за плечи. — Ты сам вошел в игру. А если бы выиграл?..

Закусив губу, Виктор растерянно смотрел перед собой. Денег на покупку пальто матери не осталось. Гурам отвел его в сторону:

— Я тебе одолжу. Уж лучше бы я тебя обыграл, чем этот… философ!

— Все равно! Проигрыш есть проигрыш.

— Ну смотри, — Гурам ладонью хлопнул его по спине.

Шел двенадцатый час. Тамара стояла у окна и смотрела на ночную заснеженную улицу. Вид был так себе: два ряда железных гаражей, за ним пустырь.

К ней подошел Виктор.

— О чем ты говорила с Гурамом в коридоре?

— Так, пустое.

— Ты меня осуждаешь?

Тамара посмотрела на него с досадой:

— Что хотел доказать? И кому? Вздорно до глупости. Нельзя вести себя так безрассудно. Будь у меня право, я бы…

— Что?

— Выпорола бы, как маленького.

— Оказывается и ты не прочь помахать кнутом, — попытался защититься шуткой Виктор.

— В твои годы нужно быть серьезнее. Поедем домой, товарищ неудачник.

— Побудем немного, — сказал Виктор. — Подумают — проиграл и сбежал.

Белозубо улыбаясь, Гурам встал, подошел к магнитофону и, быстро прогнав пленку, отыскал понравившуюся ему песенку.

— А ты приятные мелодии выбираешь. У тебя хороший вкус, — проговорила Виктория Германовна.

— Обычный профессионализм, — ответил Гурам. — А вкус?.. Я как и все. Люблю красивое. Вот вы, например, такое чудо редко встретишь! — сказал открыто, и получилось серьезно. — А все это, — он кивнул на кассеты, — игра и треп, который можно размножить десять, сто, тысячу раз. Вы такая одна!

…Была уже ночь. Полная серая луна висела над крышами домов. В золотистом отсвете фонарей улицы казались игрушечно расцвеченными. Тамара шагала неторопливо, прижавшись к плечу Виктора. Она казалось ему сейчас особенно красивой. Виктор неожиданно ощутил странное, тревожное чувство. Вспомнился Робик, который поначалу равнодушно, а потом с интересом поглядывал на Тамару. И Гурам, что-то нашептывающий ей в коридоре. Уклончивый ответ Тамары он тоже истолковал по-своему.

— Как тебе эта компания? — спросила она.

— Трудно сказать. Но первые впечатления не очень. Симпатичные, но какие-то неопределенные…

— Наверное, ты прав, — Тамара усмехнулась.

— Ты чего?

— Да так! — отозвалась она. — Мне показалось, что они сами мало знакомы друг с другом. Знаешь, почему так решила? Они говорили обо всем и ни о чем. Как на смотрины пришли. Словно приглядывались друг к другу. И все так вежливо: пожалуйста, спасибо, извините… Мне кажется, у них какой-то общий интерес. Ради чего они собрались? Попить, поесть?.. И разойтись? Ты понимаешь меня?

— Понимаю. — Виктор поддал ногой льдышку, и она, закрутившись, полетела в снег. Он помолчал, а спустя минуту, будто встревоженный догадкой, сказал: — Я бы смотрел проще. По-моему, это мы для них непонятны. Поэтому и разговоры у них — обо всем и ни о чем. Приглядывались к нам. Ждали, что о себе расскажем.

— Нас узнать хотели, а себя скрывали. Я правильно поняла?

— Да. Только зачем это им? Мы пришли и ушли, скоро уедем. Мы с ними в жизни больше и не встретимся…

— А ты им понравился…

— Мне бы хотелось понравиться тебе, а не этим чужакам. И чтоб ты это поняла!

Реакция Тамары была совершенно непредвиденной.

— Ты любишь только себя. Все, что сказал, это одни слова. Ты думаешь, я ничего не понимаю? Я уже давно заметила, что ты мне не веришь! — воскликнула она запальчиво.

— Я тебе поверил с первого взгляда, — прямо ответил Виктор и тут же смутился этого невольного признания.

— Ты мне не веришь, — повторила Тамара с каким-то детским упрямством.

— С чего ты взяла? — все больше недоумевал Виктор, не понимая резкой перемены в ее настроении.

— Тебе все время кажется, что я с тобой неискренна…

— Это неправда! — обиделся Виктор.

— Ты уверен, что это неправда? — вдруг мягко спросила она.

— Да!.. Да!.. Да!

И тогда Тамара взяла его под руку, пожала локоть, будто благодаря за то, что он разрешил ее сомнения, и улыбнулась.

По скользким, влажным ступеням они спустились в метро. Сели в сверкающий стеклом и никелем пустой вагон. Он мчался по тоннелю так, словно хотел как можно быстрее увезти их в другой конец города.