Сотвори свое счастье - [62]

— Все из-за тебя.

— Я уже слышала такое.

— Ты устала?

— Нисколько.

— Продолжим? — Он погладил ее по бедру.

— С удовольствием…

— Так чего же мы ждем?

Пегги не представляла, что может быть так хорошо, лучше, чем вечером и ночью, но вскоре поняла, что такое возможно. Она не считала себя новичком в любовных играх, однако впервые встретила мужчину, который бы уделял так много внимания женщине, только потом удовлетворяя собственные потребности. Он неспешно и умело управлял ее возбуждением, ведя Пегги на вершину блаженства. Никогда ни с кем не испытывала она подобного наслаждения.

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», — думала она, и эти три слова шли из глубины души.

Оргазм был внезапным — волны наслаждения поглотили ее всю, без остатка.

«Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ», — снова пронеслась мысль — более спокойно, уверенно…

Пегги не знала, что произносит эти слова вслух, и поняла, что произошло нечто странное, когда Камерон вдруг застыл. Он злобно смотрел ей в глаза. Только тогда она сообразила, что же произошло, но решила не отказываться от своих слов.

— Я люблю тебя, — повторила она спокойно и внятно.

— Пегги… — Он отодвинулся от нее, между ними вдруг разверзлась бездонная пропасть.

— Я знаю, что ты хочешь сказать. — Она пыталась сохранять спокойствие, но это оказалось очень трудным.

— Я только… — Он колебался.

— Не собираешься повторять ошибок прошлого? — Она села, потянув на себя простыню. — Камерон, я не твоя мать и не Кара. Я — это я. Пегги Мари Барнетт.

— Дело не в том, кто ты, — глядя на Пегги, холодно произнес Камерон.

— Значит, ты уже готов сбежать?

— Не глупи, Пегги, — он спрыгнул с кровати и схватил свой халат.

— Не глупи?!

— Я не… — сердито начал Камерон, но вдруг осекся и пояснил упавшим голосом: — Если я и убегаю, то только потому, что хочу быть свободным. Я не буду жить под каблуком у женщины. Никогда больше!

— Я не собираюсь управлять тобой. В любви так не бывает.

— Ну, конечно… — Он смотрел на нее как на предательницу. Куда делась прежняя нежность? В его глазах сверкнули зеленые льдинки отчужденности.

— Любовь — это забота о другом человеке, желание доставлять ему радость и дарить счастье. Кара тебя не любила, потому и удерживала от переезда в Нью-Йорк. Люби она тебя хоть немного, она бы тебя не бросила, особенно тогда, когда ты ради нее пожертвовал своей карьерой. Камерон, я не умею управлять людьми, даже если бы мне и представилась такая возможность.

Он ехидно улыбнулся.

— Это присуще всем женщинам, вы рождаетесь с этим. Это у вас в крови. Слезы. Умение сыграть беспомощность. Угрозы, наконец. Вы — беспощадны.

— Разве я когда-нибудь плакала, разыгрывала беспомощность или чем-то угрожала?

— Пока нет, но однажды…

— Конечно, я могу заплакать. Никто от этого не застрахован. Мужчины, между прочим, тоже. Но мои слезы не наигранны, они не оружие в борьбе с мужчиной. И я не угрожаю тебе. А вот ты — угрожаешь.

— Я давно понял, что побеждает сильнейший…

— Ничего подобного, ты только делаешь вид, а на самом деле пытаешься поскорее улизнуть…

— Я выбрал разумный путь поведения. Мой дядя всегда говорил мне: оставайся свободным, делай деньги и будь счастлив.

— Откуда ты взял, что он счастлив?

— Я знаю.

— И поэтому бежишь от чувств, используешь женщин для сексуального удовлетворения, а потом поскорее бросаешь, чтобы чувства не возобладали над тобой?

— Я тебя не бросаю.

— Неужели? Так что же ты делаешь, Камерон? Что с нами будет дальше?

Он глянул на нее и отвернулся.

— Об этом поговорим позже. Я иду в душ, потом позавтракаем.

Пегги больше ничего не сказала. Она быстро оделась и выбежала из квартиры, не дожидаясь, когда он кончит мыться.

Она сдерживала слезы, пока двери лифта не закрылись за ней. Только тогда слезы хлынули ручьем. На пятом этаже лифт остановился, вошла молодая пара с ребенком, и Пегги быстро вытерла глаза и пробежала пальцами по волосам, стараясь придать им видимость порядка.

Впопыхах наброшенную одежду скрывало пальто, застегнутое на все пуговицы. Лифчик и комбинация лежали в сумочке, и Пегги чувствовала себя, как девушка по вызову. Пассажиры лифта, видимо, муж и жена, с сочувствием посмотрели на нее и отошли к противоположной стенке. Двери лифта закрылись, кабина тронулась, они заговорили с ребенком.

Пегги могла бы подумать, что они больше не обращают на нее внимания, если бы не зеркала, в которых отражались их быстрые и смущенные взгляды. Пегги стало невыносимо стыдно, одно только утешало ее — она надеялась, что больше никогда не встретится с молодыми супругами. Она не хотела, чтобы ее жалели. «Дура, — твердила она сама себе, — я на самом деле заслуживаю презрения. Ведь Камерон честно предупредил меня о том, что никогда не женится».

С самого начала Пегги знала, что он боится любви. После многих жизненных неудач она снова обманула себя, пытаясь якобы лечить израненные души, но где она ошиблась, Пегги так и не поняла.

Она не должна была проводить с ним так много времени, не должна была ездить с ним по магазинам. Она заблуждалась в том, что сможет контролировать себя, устоит перед его обаянием. В конечном счете она проиграла и покорилась ему.

Двери лифта распахнулись в вестибюле на первом этаже, и пара с ребенком вышла. Лифт снова закрылся и спустился вниз, и Пегги попала в гараж. Только в машине по пути домой она дала выход своей злости и отчаянию.