Сотворение оперного спектакля - [26]
Каким глупцом я бы оказался, если бы произнес вслух свое безапелляционное суждение!
Есть замечательная пословица: «Семь раз отмерь, один раз отрежь». Она применима и к искусству. Осторожно с суждениями, пока не удостоверитесь в своем праве судить!
О режиссуре
Оперная режиссура — профессия сравнительно молодая. Ее задача — художественная организация спектакля. Сюда входит и сочинение мизансцен, и определение стилистики, и назначение исполнителей, работа с ними, с художником, и чисто административные заботы (назначение репетиций, проверка всех звеньев работы). А главное — идейная, смысловая концепция и ее проявление в процессе развития спектакля. Значит, режиссер — и сочинитель, и организатор, и педагог, и идеолог той группы артистов, которая занята в спектакле.
Конечно, и раньше, в самом начале создания опер, и в XVIII и в XIX веках кто-то и как-то исполнял функции режиссера. Может быть, сам автор, старший артист, дирижер или суфлер, может быть, импресарио, или тот, кто называется теперь помощником режиссера, кто следит за ходом спектакля, выполняя для этого множество мелких технических обязанностей — от открытия занавеса до проверки декораций и реквизита и вызова артистов на сцену.
Все это было возможно до тех пор, пока развитие искусства оперного театра не потребовало обобщения художественного опыта театра — искусства актера, художника, композитора и т. д. Пока не появилась необходимость создания спектакля как художественного образа, как единства всех компонентов. Пока не понадобилась мобилизация творческих сил театра па выполнение идеи спектакля, ее художественной выразительности. Пока не потребовался наконец человек, способный сочинить спектакль на основании действенного анализа оперной драматургии, осуществить условия для возникновения оперного синтеза.
Что значит сочинить спектакль? Понять его главную гражданскую тенденцию. Для чего мы ставим спектакль, не для пустого же развлечения? Нафантазировать пластическую форму выражения главной идеи. Найти сценические положения каждого из актеров, возбудить воображение у всех участников спектакля, воображение, которое выявляет художественные формы, определить функции декораций, костюмов, каждой мелочи на сцене. Короче, режиссеру до́лжно найти художественную цель спектакля и мобилизовать всех на ее достижение, оказать помощь каждому актеру в каждый момент его существования на сцене, на каждом занятии его, посвященном поискам интонации роли.
Невозможно перечислить все, что должен делать режиссер при создании спектакля, ибо он, повторим это, создает его и идейно, и художественно, и организационно, и даже в какой-то степени административно.
Все, что говорилось здесь о создании оперного спектакля, о принципах работы театра, его эстетике, — все касается непосредственно творческой деятельности режиссера.
Подлинный профессиональный режиссер отличается умением и способностью создавать художественное решение спектакля, который он ставит. Для того чтобы по сюжету «развести» артистов по сцене, одев их в костюмы соответствующего века, режиссером быть не надо, этим может заняться любой актер. В этом случае спектакль выходит рыхлый, как говорится, «пирог ни с чем», но… музыка звучит, оркестр играет, артисты поют и передвигаются по сцене, как в настоящем спектакле. Отличить это дилетантство от профессионального спектакля может специалист или человек небезразличный к искусству современного театра.
Профессия музыкального режиссера — это сложная и многоликая профессия, требующая и специального образования, и особого рода способностей. Он должен быть профессионально образован как музыкант, но плюс к этому его музыкальность должна быть специфична — он должен видеть музыку и слышать сценический образ, то есть воплощать в сценических действиях точные, рожденные музыкальной драматургией сопоставления. С вами мы об этом уже не раз говорили, но, может быть, стоит поразмыслить об этом еще раз?
Предположим, мы знаем произведение. Теперь нам интересно, как театр (режиссер в данном случае) его нам представит. Мы не допускаем того, чтобы он (режиссер, дирижер или артист) ломал и искажал партитуру (если не нравится — не ставь!), но мы ждем от режиссера своего взгляда на то, что заключено в ней.
Режиссер может по-разному расставлять сценические акценты, и произведение может оказаться то трагедиен, то эпосом, то мелодрамой. Беда будет, если режиссер свои сценические образы родил вне изучении партитуры, вне сферы, в которой должны жить образы данного произведения. Сделать из трагедии ироническую комедию или подменить одну тему автора другой, приписать одному произведению идею другого, как это иногда удается в драматическом театре, в опере невозможно, преступно и… опасно, ибо опера всегда за себя постоит и выставит в кривом зеркале любые усилия «смельчака»-режиссера. Однако внутри определенного автором-композитором круга образов-эмоций есть бесчисленное множество идейно-художественных концепций, влияющих на постановщика оперы, дающих ему в руки огромные возможности для проявления своей идейно-творческой позиции.
Выдающийся деятель советского театра Б. А. Покровский рассказывает на страницах книги об особенностях профессии режиссера в оперном театре, об известных мастерах оперной сцены. Автор делится раздумьями о развитии искусства музыкального театра, о принципах новаторства на оперной сцене, о самой природе творчества в оперном театре.
В конце XIX века европейское искусство обратило свой взгляд на восток и стало активно интересоваться эстетикой японской гравюры. Одним из первых, кто стал коллекционировать гравюры укиё-э в России, стал Сергей Китаев, военный моряк и художник-любитель. Ему удалось собрать крупнейшую в стране – а одно время считалось, что и в Европе – коллекцию японского искусства. Через несколько лет после Октябрьской революции 1917 года коллекция попала в Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина и никогда полностью не исследовалась и не выставлялась.
В своей книге, ставшей частью канонического списка литературы по постколониальной теории, Дипеш Чакрабарти отрицает саму возможность любого канона. Он предлагает критику европоцентризма с позиций, которые многим покажутся европоцентричными. Чакрабарти подчеркивает, что разговор как об освобождении от господства капитала, так и о борьбе за расовое и тендерное равноправие, возможен только с позиций историцизма. Такой взгляд на историю – наследие Просвещения, и от него нельзя отказаться, не отбросив самой идеи социального прогресса.
В настоящей монографии представлен ряд очерков, связанных общей идеей культурной диффузии ранних форм земледелия и животноводства, социальной организации и идеологии. Книга основана на обширных этнографических, археологических, фольклорных и лингвистических материалах. Используются также данные молекулярной генетики и палеоантропологии. Теоретическая позиция автора и способы его рассуждений весьма оригинальны, а изложение отличается живостью, прямотой и доходчивостью. Книга будет интересна как специалистам – антропологам, этнологам, историкам, фольклористам и лингвистам, так и широкому кругу читателей, интересующихся древнейшим прошлым человечества и культурой бесписьменных, безгосударственных обществ.
В 1831 году состоялась первая публикация статьи Н. В. Гоголя «Несколько мыслей о преподавании детям географии». Поднятая в ней тема много значила для автора «Мертвых душ» – известно, что он задумывал написать целую книгу о географии России. Подробные географические описания, выдержанные в духе научных трудов первой половины XIX века, встречаются и в художественных произведениях Гоголя. Именно на годы жизни писателя пришлось зарождение географии как науки, причем она подпитывалась идеями немецкого романтизма, а ее методология строилась по образцам художественного пейзажа.
В книге, посвященной теме взаимоотношений Антона Чехова с евреями, его биография впервые представлена в контексте русско-еврейских культурных связей второй половины XIX — начала ХХ в. Показано, что писатель, как никто другой из классиков русской литературы XIX в., с ранних лет находился в еврейском окружении. При этом его позиция в отношении активного участия евреев в русской культурно-общественной жизни носила сложный, изменчивый характер. Тем не менее, Чехов всегда дистанцировался от любых публичных проявлений ксенофобии, в т. ч.
«Лишний человек», «луч света в темном царстве», «среда заела», «декабристы разбудили Герцена»… Унылые литературные штампы. Многие из нас оставили знакомство с русской классикой в школьных годах – натянутое, неприятное и прохладное знакомство. Взрослые возвращаются к произведениям школьной программы лишь через много лет. И удивляются, и радуются, и влюбляются в то, что когда-то казалось невыносимой, неимоверной ерундой.Перед вами – история человека, который намного счастливее нас. Американка Элиф Батуман не ходила в русскую школу – она сама взялась за нашу классику и постепенно поняла, что обрела смысл жизни.