Сотрудник абвера. Вдова. Архив царского профессора - [13]

— Вы сейчас познакомитесь с одним человеком, Иван Артурович.

— Специалист, про которого вы говорили? — догадался Нольман.

— Он самый. Только ничему не удивляйтесь. Прошу вас, старший майор. Заходите.

Максимов открыл двери своей квартиры.

Нольман зашел и увидел в комнате пожилого мужчину в очках с аккуратной седой бородой.

— Это мой давний знакомый Николай Петрович Губарев, — представил его Нольману Максимов.

— Старший майор Нольман. Иван Артурович.

— Губарев, — старик пожал руку Нольману. — Чинами в вашем ведомстве не обременен.

— Мы с Николаем Петровичем давние знакомцы.

Старик засмеялся:

— Да, в первый раз Владимир Иванович попал ко мне на допрос в 1918 году.

— Как на допрос? — не понял Нольман.

— А как к вам на допросы водят людей, Иван Артурович? Тогда я служил в контрразведке у Колчака. Я даже думал, а не поставить ли молодого человека к стенке? Но не поставил.

Нольман спросил:

— Вы шутите, Николай Петрович?

— Совсем нет, — ответил старик. — Я был полковником в армии адмирала Колчака, Верховного правителя России. Так он тогда себя называл. Думал, что адмирал сможет спасти страну и выиграть войну. Но Колчак проиграл и не только страну, но и свою собственную жизнь.

Максимов подтвердил:

— Николай Петрович не шутит. Он действительно служил у Колчака. Я тогда работал в ЧК и угодил в руки колчаковской контрразведки. Но это дело прошлое. Сейчас Николай Петрович может помочь в нашем деле.

Старик сказал Нольману:

— Я знаю о ком, вы хотите меня расспросить, старший майор. Я не всегда одобряю действий вашего ведомства, Иван Артурович. Мы в свое время работали не так. Но то, что вы обратили внимание на Рунсдорфа это хорошо.

— Вы знаете барона Рунсдорфа, Николай Петрович?

— Я в 1911 году поступил на службу в контрразведку. И был тогда всего лишь поручиком.

— Вы служили и в царской контрразведке?

— Я был офицером контрразведки русской армии, Иван Артурович. Мы не называли её царской. Мы служили России. Но оставим это. Владимир Иванович сказал мне, что вас интересует генерал Рунсдорф. И я пришел сюда только из-за Рунсдорфа. Старая и хитрая лиса. Умный противник.

Нольман поправил Губарева:

— Сейчас в поле нашего зрения попал его сын, полковник Рунсдорф.

— С его сыном я не знаком, Иван Артурович. Я сейчас говорил про генерала Рунсдорфа. Был офицером разведки при генеральном штабе императора Франца-Иосифа. Собственно генералом барон стал в 1916 году. А когда я наткнулся на его след в первый раз, он был подполковником.

— А когда это было? — спросил Нольман.

— В 1911 году. Агенты барона обнаружились в Харькове. Меня отправили туда, хотя взять тогда не удалось никого. Но я обнаружил след!

— В Харькове?

— Да. Оказалось, что австрийские шпионы были в городе еще в 1908 году. Именно тогда в Харькове покончил жизнь самоубийством тамошний профессор Пильчиков. Имени отчества уже не вспомню. Давно это было.

— Профессор? — спросил Нольман.

— Да. И агенты Рунсдорфа появились в Харькове тогда ради этого самого профессора.

— Минутку, Николай Петрович, но вы сказали, что профессор свел счеты с жизнью в 1908 году.

— Именно так, — подтвердил Губарев.

— Но вы сами, настолько я понял, начали службу в контрразведке в 1911 году?

— Именно так, молодой человек.

С высоты своих лет Губарев смотрел на Нольмана как на юношу.

— Агенты Рунсдорфа снова появились в Харькове в 1911 году. И прибыли они туда ради профессора Пильчикова. Именно тогда я высказал мысль, что профессор не покончил с собой в 1908 году, а был убит.

— И что? — спросил Максимов.

— Моей мысли развиться не дали, молодые люди. Агенты скрылись и больше я этим делом не занимался, вплоть до 1915 года. Я бы и сам признаться вникать в подробности тогда не стал. Но работала с нами одна женщина. Её Катериной звали. Она нас на одного агента генерала Рунсдорфа и вывела.

— Это было уже в 1915 году?

— Да. Официально Катерина Васильевна с нами не работала. Но помощницей была отменной.

— И что же она узнала?

— Она разговорила агента. Тогда им оказался русский, который влюбился в неё без памяти. Но за это я его осуждать не могу. Я и сам был влюблен в Катерину. Но сейчас не об этом. Вас ведь интересует, что хотели агенты Рунсдорфа в Харькове? Они появились там, в 1908 году, когда профессор погиб. Затем в 1911 году. И, наконец, в 1915 году, уже когда шла война. Та самая, которую вы большевики называете Империалистической.

— И вы знаете, что агенты Рунсдорфа искали в Харькове? — с надеждой спросил Нольман.

— Бумаги профессора Пильчикова.

— Бумаги?

— Документы или разработки. Но обещано им было по завершении сего дела под сто тысяч австрийских крон. А такую сумму просто так австрийцы не платили. И это рядовым агентам! И вывод можно было сделать, что большое дело тогда затеяли люди Рунсдорфа в Харькове. Но миссии своей они не выполнили. Мы сильно насели на них, и они ушли.

— Но где эти бумаги профессора? — спросил Нольман. — Какие были версии?

— Я не знаю. Катерина знала, а вот я нет. Меня тогда другим делом озадачили.

— А где можно найти эту Катерину? — спросил Нольман.

— А ты, молодой человек, у него спроси, — старик указал на Максимова. — В 1920 году Катю по его приказу расстреляли. Ныне она в лучшем мире.