Сошел с ума - [3]

— Значит так, Михаил Ильич. Вы оказали мне услугу, и я обязана вас отблагодарить, верно?

— Ну что вы, — пробормотал я, — за такую-то малость.

— Вы никуда не спешите?

— Да нет.

— Давайте выпьем по рюмочке? Я угощаю.

— Хорошо бы… Но где?

— О, это уже моя забота.

На шоссе она небрежно махнула рукой, и мгновенно возле нас остановился голубенький «жигуленок». Не говоря ни слова, Полина нырнула в салон, я чуть погодя устремился следом. Эта секунда замешательства, возможно, была одним из последних здравых поступков на пути в фантасмагорию, куда я переместился светлым апрельским утром, вовсе еще не давая себе в этом отчета.

— Куда ехать? — спросил молодой водитель.

— В Центр, — весело бросила женщина. — Там покажу.

Мне бы в этот момент задуматься о душе, а я лишь скорбно прикидывал, в какую копеечку влетит неожиданная поездка.

Ни в какую не влетела. Когда настала пора расплачиваться и я рыпнулся за своим худющим кошельком, Полина лишь протянула капризно:

— Михаил Ильич! Ну что вы как маленький, в самом деле!

И небрежно бросила на переднее сидение стотысячную купюру.

Около двенадцати вошли в дубовую дверь неприметного заведения, над которой светилась неоновая вывеска — «Клуб X.» Полину тут знали: навстречу кинулся кудрявый ферт в зеленом жакете, непонятно какого пола. Но, скорее всего, это был мужчина, потому что попытался поцеловать ей руку.

— Отстань, Сава, — отмахнулась Полина. — Посади нас где-нибудь в уголке.

Уголок нашелся неподалеку, за плюшевой занавеской: красный пластиковый столик на трех ножках и два высоких, неудобных стула с изогнутыми спинками. На столике стараниями Савы мгновенно очутились два хрустальных бокала с желтоватой, под цвет опавших листьев, жидкостью, в которые были воткнуты трубочки с лимонными лепестками, кофе и коробка конфет.

— Если что понадобится, Полечка, только шумни, — обронил лукаво ферт.

— Да уж шумну, — красноречиво щелкнула пальцами — и служка исчез за портьерой.

— Интересное место, — сказал я. — Что-то напоминает, но не могу вспомнить… Разрешите вопрос?

— …? — в ясных, глубоких очах, устремленных на меня, завораживающая мягкая усмешка.

— У меня такое ощущение, что вы меня с кем-то спутали.

— Вы верите в ощущения?

— Я верю во все, что очевидно.

Она задумчиво пососала трубочку, я тоже. Вкус у напитка был крепкий и свежий, чуть-чуть сладковатый.

— Похоже, мы с вами поладим, — сказала Полина.

— В чем, если не секрет?

— У меня с самого утра было предчувствие, что встречу человека, который мне очень нужен.

— Это меня, что ли?

— Расскажите о себе. Кто вы, чем занимаетесь? Хотя могу сама догадаться. Хотите?

— Попробуйте.

— Вы художник. Правильно?.. Живете один, давно развелись. Ну что еще?.. Да, вот, пристрастия. Любите женщин, но последнее время немного в них разочарованы. Пьете редко, зато помногу. Загулы талантливого человека — ах, какое несчастье для близких. Ай-я-яй, Михаил Ильич! С этим надо бороться.

— А дети? Дети у меня есть?

— Конечно. Взрослая дочь, недавно вышла замуж. Ее выбором вы недовольны… В чем дело, Михаил Ильич? Чем вам не угодил ее избранник?

Чуток оторопев, я все глубже, как во сне, погружался в обволакивающее темно-синее сияние ее глаз. Пробормотал:

— Выходит, вы заранее наводили обо мне справки?

— Какая чушь! — откинулась на спинку стула, высокая грудь колыхнулась под бежевой кофточкой. — Я увидела вас сегодня впервые, как и вы меня.

— Но как же тогда?!

— У меня дар, — скромно сообщила Полина. — Неужели не заметили?

— Мистический дар?

— Ну а какой же еще?

Разумеется, как здравомыслящий человек, проживший жизнь в атеистическом окружении, я не верил во всю эту чепуху с экстрасенсами, расплодившимися нынче, как поганки после дождя, посмеивался над всякого рода спиритическими истериками; но с другой стороны, моя душа, уже не единожды побывавшая за гранью света и тьмы, никогда не смирялась с примитивной мыслью об окончательности земного бытия. Будучи русским, я, естественно, был фаталистом, и понятия судьбы и Высшего присутствия были для меня отнюдь не пустым звуком. Именно поэтому меня не особенно удивило, что прелестная Полина, с которой в укромном закутке я распивал иноземный коктейль, так ловко многое про меня угадала, в частности и то, что моя двадцатичетырехлетняя дочурка Катенька угодила замуж за какого-то прохиндея, одного из ярчайших представителей суматошного дегенеративного племени «новых русских», коих я на дух не переносил. Угадала совершенно непонятным образом, но я допускал, что впоследствии этому факту найдутся вполне реальные объяснения.

— У меня такого дара нету, — заметил я с обидой, — но про вас я тоже кое-что знаю.

— Что именно, Михаил Ильич?

— Вы независимая женщина, богатая, разведенная. Полагаю, не один раз. А в чемоданчике у вас деньги, оружие и билет на Канарские острова.

Это была шутка, но она восприняла ее всерьез. Отставила бокал с питьем, водрузила перед собой квадратный чемоданчик, пощелкала замочками — и открыла. Заглянула сначала туда, потом пристально, без улыбки — мне в глаза.

— Смотрите!

Я посмотрел. Упакованные пачки отечественных ассигнаций достоинством в сто тысяч — много, в глазах рябит — и сверху в пластиковой упаковке короткоствольный, тупорылый пистолет типа «браунинг». Я в них особенно не разбираюсь, но по-моему — газовый.