Сошедшие с небес - [15]

— Моша-ла, Моша-ла! — зачирикали вокруг.

Все двадцать сыновей фаро ринулись ко мне, топоча маленькими ножками по полу. Мальчишки еще не набрали огромного веса, что свойственно взрослым гиптам, поэтому окружили меня и повисли, словно обезьянки. При дворе меня любили, поскольку я, как настоящая мудрая Змея, умела придумывать занимательные истории.

— Моша-ла, расскажи нам сказку!

Я подняла над головой Посох, и удивленные ребятишки отпрянули. Не придется мне больше рассказывать им сказок.

— Мне нужно увидеть вашего отца, великого фаро, — сказала я.

Они прыснули прочь, стуча ножками и причмокивая на бегу, туда, откуда доносились дразнящие ароматы готовой еды. Я двинулась следом, зная, что взрослые гипты наверняка сидят в трапезной, где проходит очередной пир, длящийся дни напролет.

Новая пара черных наемников распахнула передо мной двери. Эти были уже из другого племени — жилистые и высокие, шрамы на их руках казались редким украшением из черных бусин. Проходя, я кивнула. На их лицах не отразилось ни тени чувств.

В зале восседали гипты, поглощая еду, которую подавали их более стройные женщины.

На помосте стояли в ряд семь массивных лож, на которых располагались советники фаро. А над ними, на самом высоком постаменте, нависала огромная гора жира. Это был сам фаро, и сейчас он тянулся пухлой рукой к чаше с очищенным виноградом.

— Приветствую тебя, о высокий и могущественный фаро, — промолвила я, заглушая голосом шум и гам трапезной.

Фаро вяло улыбнулся мне и неуклюже махнул рукой. Кольца на его пальцах давно вросли в ожиревшую плоть. В нашем народе шутили, что возраст гипта определяют так же, как и возраст деревьев — считают кольца. Раз надев кольца, гипт не может его уже снять из-за того, что пальцы быстро становятся толще. С руки фаро мне подмигивало множество драгоценных колец. Фаро был очень старым.

— Моша-ла, — устало протянул он, — печально видеть тебя с Посохом твоего народа.

— А мне печально, великий фаро, нести тебе дурные вести. — Я повысила голос, чтобы даже женщины на кухне могли меня слышать. — Но они слишком важны, и ты должен об этом знать.

— Продолжай, — велел фаро.

— Смертоносные ангелы спустились с неба не по наши души, мы всего лишь легкая закуска перед главным блюдом, которым станет плоть гиптов, — объявила я. — Вскоре им надоест сухое костистое мясо и они вопьются в вас. Если только…

Я замолчала.

— Если только что, вождь народа? — спросил фаро.

Продолжать было непросто. Но пришлось. Назад дороги не было, и фаро это тоже понимал.

— Если только ты не отпустишь мой народ за море. Когда ангелы улетят, мы вернемся. Мы приведем новых работников из нашего народа, и мы завершим строительство в срок.

Глаза фаро жадно блеснули.

— За ту же плату?

— Это же в ваших интересах, — заныла я.

Фаро считал, что просители должны ныть. Это даже было внесено в раздел договора под названием «Правила поведения».

— Я не верю тебе, Моша-ла, — ответил фаро. — Но история твоя нас повеселила. Приходи завтра.

Свою шкуру я уберегла, но основной задачи не решила.

— Эти ангелы прилетели за твоими сыновьями, фаро! — сказала я. А что мне оставалось? Днем на улицу выходили только мальчишки и иногда, довольно редко, женщины. Я сама не знаю, почему я это произнесла. — И когда они попробуют плоть гипта…

Я замолчала.

В зале воцарилась внезапная тишина. Стало ясно, что я перешла границы. Это стало еще яснее, когда фаро сел. Медленно его слоновья туша выпрямилась, чернокожие стражи поддерживали ее с обеих сторон. Усевшись ровно, он нахлобучил официальный шлем с украшенными пластинами, закрывавшими уши. Фаро протянул толстую руку в сторону, и ему тут же подали Великий крюк гиптов.

— Ты и твой народ не отправитесь за море в этом году раньше времени, — провозгласил фаро. — А завтра ты явишься на кухню и приготовишь суп из своей руки.

И он трижды постучал более широким концом крюка в пол. Стражник принял крюк из его руки. Затем, утомившись долгой тирадой — я только надеялась, что речь шла о левой, а не о правой руке, — фаро улегся обратно и продолжил трапезу.

Я ушла. Двери передо мной открывали призрачные стражи, чьи лица я забывала, как только проходила мимо, в ранний вечер, окрашенный багрянцем заходящего солнца.

Я слышала за спиной топоток — сыновья фаро бежали за мной, но я была так огорчена, что не стала прогонять их. Я просто вышла на улицу, составляя про себя псалом, посвященный моей правой руке. На всякий случай.

Когда я поравнялась с домом Исака, чириканье за моей спиной усилилось. Я повернулась, и в тот миг на меня обрушился порыв ветра. Подняв голову, я увидела ангела, пикировавшего на меня. Он сложил крылья, как коршун, бросающийся на дичь. Я прижалась к двери дома, ища спасения.

Мои пальцы нашарили перья, прибитые к двери. Инстинктивно я ухватила перья и сжала их в кулаке. Левой рукой я опиралась о землю, во что-то угодив ладонью.

И когда ангел навис надо мной, я вскинула обе руки, тщетно пытаясь защититься от твари.

Когти ангела едва не коснулись моей шеи, но внезапно что-то остановило мерзкое чудовище. Оно распростерло крылья, замедлив падение, и повело золотистоволосой головой из стороны в сторону.