Соседи - [20]
С затуманившимися глазами он как опустил ложку, так и сидел, уставившись в остывающую тарелку.
Наталья Сергеевна переглянулась с дочерью, Машенька, недоумевая тоже, едва заметно пожала плечами.
Ничего этого Степан Ильич не видел. На войне, уже в конце, едва выдавался тихий день, даже просто час, непременно начинал пиликать трофейный аккордеон и возникали танцы — скудное развлечение солдат, уставших от боев. Еще не остыли от недавнего боя танки, еще торчали дула пушек в пороховой смоле, а доморощенный умелец — музыкант самозабвенно тыкал пальцем в клавиши и уцелевшие бойцы, одни мужчины в шинелях, ватниках, в обмотках и сапогах, сцепившись попарно, шаркали подошвами на усыпанном обломками пятачке. Потом все чаще стали появляться и девушки…
Чтобы прервать внезапную и непонятную задумчивость гостя, Наталья Сергеевна сделала зятю замечание, сказав примерно то же самое, что было в разбегающихся мыслях подполковника. Только сказала она проще и короче. Что из того, что старики танцуют? Нельзя по молодости лет видеть всех людей в одном цвете. Жить, между прочим, хотят все.
Замечание тещи вызвало недоумение Никиты. Переворачивая страницу, он тычком пальца в переносицу поправил очки.
— Бапля, не смеши, пожалуйста. Танцевать надо было в свое время.
Покоробленная тем, что гость услышал это домашнее — бапля, Наталья Сергеевна сухо заметила:
— Ешь, Никита. В свое время была еще и война.
С куском хлеба за оттопыренной щекой Никита перестал жевать.
— Так теперь что же — наверстывать? Может быть, и через веревочку скакать? Играть в пятнашки?
Уверенные доводы парнишки нисколько не трогали Степана Ильича. Пока Никита говорил, он наблюдал за Машенькой, любовался, с каким молитвенным выражением на юном счастливом лице смотрела она на своего мужа и вся светилась, кивая каждому его слову: «Правда, Никита, правда!» Она слушала мужа, молча соглашалась с ним, но на ее лице отражалось что-то еще, чего Степан Ильич пока не мог понять. В голове у него мелькнуло: в семье какая-то тайна…
Заметив, что за ней наблюдают, Машенька смутилась и потерла щеки ладонями.
— Нет, — застенчиво обратилась она к подполковнику, — вы представляете на этих танцах кого-нибудь… ну, из своих знакомых? Ну вот хотя бы мою маму? Это же… да это же просто неприлично. Неужели вы не согласны?
Мила, очень мила — вылитая мать! Продолжая любоваться ею, Степан Ильич многозначительно усмехнулся и пожал плечами: дескать, как сказать! Он ждал, что возразит сама Наталья Сергеевна.
— А между прочим, — с некоторым вызовом ответила дочери Наталья Сергеевна, — в свое время я танцевала довольно неплохо!
— Ой, мама, не смеши!
«И это у них общее: «Ой!»
— А вот представьте себе, — заявил Степан Ильич, хитровато посматривая на хозяйку, — ничего смешного. Смею вас уверить!
С неподражаемым задором Наталья Сергеевна тряхнула головой:
— Да-с! Именно-с! Ну что, съела?
Кажется, она едва удержалась, чтобы не показать дочери язык. Глядя на мать во все глаза, Машенька всплеснула руками.
— Ма-ама… — пропела она, — что я слышу? Ты танцевала? Ты?! Никита, держи меня, я упаду!
— А что в этом такого? — все в том же задорном тоне возмутилась Наталья Сергеевна. — Захотела танцевать и танцевала! Правда, Степан Ильич?
Отводя глаза, подполковник почесал висок.
— Тем более такой партнер! — ввернул он.
В ответ на вопросительный взгляд дочери Наталья Сергеевна пояснила:
— Меня пригласил Владислав Семенович.
Она опять стала ровной, спокойной.
— Я гляжу, мама, — с женским лукавством улыбнулась Машенька, — ты пользовалась успехом. Поздравляю! Никита, ты слышишь?
Молодой человек, как бы ошеломленный всем, что он сейчас узнал, движением плеч, бровей, немым выражением лица изобразил одно: потрясающе!
После этого наступило общее умиротворение и все молча занялись обедом. Мать и дочь неторопливо погружали ложки, аккуратно подносили их ко рту. Никита, все еще похмыкивая, небрежно ел, перелистывая страницы и время от времени взглядывая поверх очков на тещу. Несколько раз они с Машенькой переглянулись и оба тотчас же, сдерживая улыбки, опустили глаза вниз, в свои тарелки.
«Семья, — подумал Степан Ильич. — А если бы не война, если бы остался наш Борис? Нет, он ни за что не сел бы нам на шею. Гордость! Он с малых лет отличался самостоятельностью. «Я — сам!» Собственно, так и должно быть, для того и дети, чтобы быть опорой родителям в старости. Это логично. Почему сейчас наоборот? «Главное — довести детей до пенсии…» Горькая шутка! Дети растут, женятся, заводят своих детей, а все чувствуют себя детьми. Что это — игры взрослой детворы в родительской теплице?»
— А где же, — вспомнил Степан Ильич, — ваш главный мужчина?
Лицо Натальи Сергеевны сразу прояснилось.
— Он там! — показала она на балкон. — Спит.
— Так что же мы шумим? — Степан Ильич невольно прижал к губам палец. — Разбудим.
— Что вы! Он у нас мужик здоровый.
— Маш, — позвал Никита и, отъехав от стола вместе со стулом, кивком головы показал на дверь, — можно тебя на минутку?
— Дети, — напомнила Наталья Сергеевна, — а второе?
— Мерси, — отказался Никита. — Я лично потом. Сейчас не хочется.
Они вышли, и хозяйка с гостем остались одни.
Книга посвящена увлекательному миру спорта. В центре повествования – футболисты команды мастеров, их спортивные и личные судьбы, часто скрытые за глянцевым фасадом побед. Автор ярко и увлекательно показывает процесс становления личности спортсмена, его бойцовских качеств, помогающих высоко нести знамя отечественного спорта.Для спортсменов, тренеров, широкого круга читателей.
XX век по праву войдёт в Историю под названием «русского». Никогда государство древних русов не достигало такого величия, как в закатившемся веке, последнем во втором тысячелетии. Эти потрясающие успехи всецело связаны с исполинской личностью И. В. Сталина, чей исторический масштаб только начинает осмысливаться всерьёз.Начало XX века ознаменовалось для России двумя мощными антирусскими восстаниями. Чрезмерное участие в обоих приняли лица «некоренной национальности». Они, «пламенные революционеры», называли Россию «этой страной», а русских — «этим народом».
Николай Кузьмин известен читателю по романам «Первый горизонт», «Победитель получает все», «Приговор». В серии «Пламенные революционеры» вышли ого повести «Меч и плуг» — о Г. Котовском и «Рассвет» — о Ф. Сергееве (Артеме).Повесть «Огненная судьба» посвящена Сергею Лазо, одному из организаторов борьбы за Советскую власть в Сибири и на Дальнем Востоке, герою гражданской войны, трагически погибшему от рук врагов революции.
Писатель Николай Кузьмин живет и работает в Алма-Ате. Имя его известно читателю по романам «Первый горизонт», «Победитель получает все», по повестям «Трудное лето», «Авария», «Два очка победы». Н. Кузьмин в своем творчестве не раз обращался к художественно-документальному жанру, однако историко-революционная тематика впервые нашла свое отражение в его новой повести «Меч и плуг». Герой ее — легендарный комбриг, замечательный военачальник гражданской войны Григорий Иванович Котовский.
На имени генерала Лавра Георгиевича Корнилова, возглавившего так называемый корниловский мятеж осенью 1917 года, десятилетиями лежала печать реакционера и мракобеса. В предлагаемой книге автор анализирует происшедшее и убедительно показывает, что затея с мятежом явилась чудовищной провокацией международных сил, ненавидевших Россию, ее мощь и православное вероисповедание.Царский генерал Корнилов, истинный сын своей Родины, скорее фигура трагическая, ибо вовремя не сумел распознать скрытую подоплеку намерений мировой закулисы.
В сборник «Короткий миг удачи» вошли лучшие произведения Н. Кузьмина, созданные им в разные годы. И хотя все эти произведения повествуют об очень разных человеческих судьбах и характерах, их объединяет не только авторский интерес к героям, но и присущая большинству из них любовь к своей профессии, доброта к окружающим их людям.
Его арестовали, судили и за участие в военной организации большевиков приговорили к восьми годам каторжных работ в Сибири. На юге России у него осталась любимая и любящая жена. В Нерчинске другая женщина заняла ее место… Рассказ впервые был опубликован в № 3 журнала «Сибирские огни» за 1922 г.
Маленький человечек Абрам Дроль продает мышеловки, яды для крыс и насекомых. И в жару и в холод он стоит возле перил каменной лестницы, по которой люди спешат по своим делам, и выкрикивает скрипучим, простуженным голосом одну и ту же фразу… Один из ранних рассказов Владимира Владко. Напечатан в газете "Харьковский пролетарий" в 1926 году.
Прозаика Вадима Чернова хорошо знают на Ставрополье, где вышло уже несколько его книг. В новый его сборник включены две повести, в которых автор правдиво рассказал о моряках-краболовах.
Известный роман выдающегося советского писателя Героя Социалистического Труда Леонида Максимовича Леонова «Скутаревский» проникнут драматизмом классовых столкновений, происходивших в нашей стране в конце 20-х — начале 30-х годов. Основа сюжета — идейное размежевание в среде старых ученых. Главный герой романа — профессор Скутаревский, энтузиаст науки, — ценой нелегких испытаний и личных потерь с честью выходит из сложного социально-психологического конфликта.
Герой повести Алмаз Шагидуллин приезжает из деревни на гигантскую стройку Каваз. О верности делу, которому отдают все силы Шагидуллин и его товарищи, о вхождении молодого человека в самостоятельную жизнь — вот о чем повествует в своем новом произведении красноярский поэт и прозаик Роман Солнцев.
Владимир Поляков — известный автор сатирических комедий, комедийных фильмов и пьес для театров, автор многих спектаклей Театра миниатюр под руководством Аркадия Райкина. Им написано множество юмористических и сатирических рассказов и фельетонов, вышедших в его книгах «День открытых сердец», «Я иду на свидание», «Семь этажей без лифта» и др. Для его рассказов характерно сочетание юмора, сатиры и лирики.Новая книга «Моя сто девяностая школа» не совсем обычна для Полякова: в ней лирико-юмористические рассказы переплетаются с воспоминаниями детства, героями рассказов являются его товарищи по школьной скамье, а местом действия — сто девяностая школа, ныне сорок седьмая школа Ленинграда.Книга изобилует веселыми ситуациями, достоверными приметами быстротекущего, изменчивого времени.