SOS - [65]
На мостике траулера Петр Овчинников в это время стоял на вахте старший помощник капитана Владимир Ворганик. Его внимание привлекли крики чаек, которые вели себя как-то необычно. Взяв в руки бинокль, старпом начал осматривать горизонт. Что это? Недалеко от траулера плывет человек. Немедленно последовало: «Человек за бортом! Полный вперед!». Когда подошли ближе и уменьшили ход, в море полетели спасательные круги. Таки ухватился за один из них. Его подтянули к борту и, подхватив из воды, подняли на палубу.
В помощь человеку за бортом.
Моряк пробыл в ледяной воде около получаса. Юрий Щеглов — судовой врач, оказал японскому рыбаку медицинскую помощь. Таки окружили вниманием и заботой. Уже совершенно выздоровевшего, его передали на борт Акивано Мару. Прощаясь, Таки горячо благодарил советских моряков.
В мае 1970 г. два дня боролся с разъяренной стихией шведский яхтсмен Ааке Мэттсон. Его смыло за борт яхты, когда во время сильного волнения у берегов Бразилии, работая без страховочного пояса, он пытался поставить поваленную ветром мачту. Поначалу Мэттсон надеялся догнать яхту, однако это ему не удалось, так как яхта, гонимая ветром и волнами, уплывала все дальше и дальше…
Так, оставшись один в океане, даже без спасательного жилета, Ааке Мэттсон решил плыть в сторону берега, который находился на расстоянии около ста километров. Два дня и две ночи, ориентируясь по Солнцу и звездам, продолжал он свой тяжелый путь. Неизвестно, чем бы это все кончилось, если бы отважного яхтсмена не спасли бразильские моряки.
В августе 1970 г. под броскими заголовками «Один шанс из миллиона» газеты и радио сообщили об удивительном мужестве 28-летнего англичанина Уильяма Хонивилла, упавшего ночью за борт пассажирского лайнера Ваал в сотне миль к северу от Канарских островов.
… В четвертом часу ночи Уильям вышел на корму. Закурив, он устроился на бухте манильского тросса и просидел здесь немногим более часа. Когда часы показывали 4.30 утра, он поднялся и шагнул… за борт. О происшедшем Хонивилл потом рассказал следующее.
— Я не помню, как летел вниз с высоты двадцати метров. И это к лучшему — иначе я сразу ударился бы в панику и мог захлебнуться. Первой реакцией после падения в море было — скорей догнать корабль. Но Ваал, влекомый турбинами мощностью в 44 000 л. с., был уже далеко. Я продолжал мерно плыть брассом. Море было спокойно и может быть, чуть холоднее, чем нужно. Ориентироваться мне было не почему. Я решил плыть в сторону ушедшего теплохода — конечно, не с целью догнать его, а просто чтобы не стоять на месте.
Я стал шарить по карманам в поисках чего-нибудь съестного. Но там нашлись лишь две кредитки по пять фунтов и пилка для ногтей — и то и другое, вряд ли, могло мне сейчас пригодиться. «Ничего не поделаешь», — решил я, — «придется продолжать водную процедуру на голодный желудок…».
Все так же тихонько гребя, я стал прикидывать, что происходит сейчас на борту. Соседи по каюте вряд ли хватятся моего отсутствия. Значит, только в девять, когда стюард постучит в дверь, приглашая к завтраку, они могут заметить, что меня нет. Если не заметят, — моя песенка спета.
Чтобы отвлечься от грустных мыслей, я стал думать о насущных делах — неоплаченных счетах, сделанных заказах. Должно быть, а рассуждал вслух, потому что услышал голоса. Хорошо помню, что я стал твердить: «Умереть надо достойно, без истерик, без глупых сцен».
Немного позже в мою голову закралась мысль об акулах. Это уже было действительно неприятно. Я стал двигать руками быстрее. Мне вспомнился рассказ одного школьного приятеля. Ему пришлось однажды плыть около четырех часов, борясь с волнами, и он спасся только благодаря своему упрямству. Надо сказать, по характеру я тоже не самый сговорчивый человек, а коль скоро мне втемяшилось в голову остаться жить, я решил, что буду сопротивляться, пока хватит сил.
Ровно в полдень (по моим часам) примерно в миле от себя я увидел пароход. Он на всех парах шел мимо. Я начал махать рукой и кричать изо всех сил. Но это было равносильно тому, как если бы я «голосовал» междугородному автобусу, находясь от него за две улицы.
Я не воспринял это как катастрофу: пароходы я не принимал в расчет, ожидая, что меня будут искать с воздуха. Кроме того, появление судна было добрым знаком — значит, я по-прежнему нахожусь на оживленной магистрали…
К двум часам дня я начал ощущать усталость. Только тут я обратил внимание, что плыву в туфлях. Подумав, я решил остаться в них — какой смысл раздеваться? Эта фраза сложилась у меня в голове, словно припев песенки, которую я стал напевать в такт движениям. «Какой смысл раздеваться?» — мурлыкал я. Но силы явно уменьшались. Тогда я стал стыдить себя: «Как тебе не стыдно распускать нюни? Ты ведь поднимал мешки с цементом! Ты же здоровый парень, Уилли!». Это подействовало … но ненадолго.
К четырем часам я почти перестал грести, но все же оставался на плаву.
Когда я увидел приближающийся ко мне теплоход, я вначале принял его за галлюцинацию. И действительно, пароход на всех парах мчался мимо, всего в ста метрах от меня. Ни одного человека на палубе… Ну, конечно, «файв-о-клок» — священный пятичасовой чай! Только тут подлинное отчаяние охватило меня…
