Сорвать розу - [128]

Она отвечала на его поцелуи, объятия, исследуя его тело так же восторженно, как и он ее – не стыдясь, несдержанно и необузданно. Именно Эли, а не она, заколебался, прежде чем решиться на последний шаг, – вспоминался Дэниел, появился ноющий страх: не руководит ли им собственное эгоистичное желание воспользоваться этим порывом Фебы?

Как будто прочитав его мысли, она подняла руки, взяла его лицо, кончиками пальцев погладила губы.

– Я принадлежу своему любимому, и он желает меня, – процитировала еще одну строку. А затем добавила: – Твои губы… твои руки… твое тело доходят до самого моего сердца. Войди в меня, Эли. Я тоже хочу тебя. Не как замену любимого, хочу тебя, тебя самого.

Мерцающий свет свечи отразился тысячами искр в глазах Фебы и Эли.

– Обожаю тебя, – прошептал он хриплым голосом, а затем минутой позже ликующе воскликнул: – Ты теперь моя.

– Твоя, – подтвердила она со счастливым доверием.

Назавтра Эли проснулся один в своей узкой походной кровати. Камин погас, комната настыла. Прошедшая ночь казалась удивительным сном… если бы все это не произошло на самом деле – слишком явными были воспоминания: Феба в его объятиях, и ласки… и эти предательские пятна крови на простынях.

Он быстро оделся, насвистывая и напевая, как делал много лет назад, когда они с отцом были мелкими торговцами, разъезжавшими по Новой Англии.

Фебы нигде не было видно. Он улыбнулся, готовый ждать, но начал утренний обход в сопровождении Лайзы.

– Эли, – спросила Лайза, когда они переходили из большой палаты в меньшую, – не собираешься ли купить или взять в аренду Грейс-Холл?

Он посмотрел на нее с удивлением.

– Трудно отказываться от него, – призналась она. – Очень люблю это место, но придется жить в Англии. Нет смысла держать его для себя, но и не хочется, чтобы все превратилось в руины и пепел. Сам говорил, что намереваешься купить дом и основать частную практику после войны. Почему бы не здесь, где тебя знают и ты уже практически осел?

– Звучит восхитительно, – изумился Эли. – Я… я могу позволить себе это… Никогда не тратил даже половины моих доходов. Я… я очень хочу… поселиться недалеко от Шошанны и Чарли и…

– Почему бы тебе не поселиться рядом с Фебой, а еще лучше вместе с ней? Иногда думаю, Эли бен-Ашер – самый большой дурак на свете: любит ее… хочет ее… с первого дня, как увидел, и вместо того, чтобы что-нибудь предпринять еще тогда, ушел в сторону, уступив ее Дэниелу, даже не подумав о том, что вы двое больше всего подходите друг другу! В голове не укладывается, неужто собираешься поступить сейчас точно так же? Где, ради Бога, ты найдешь жену, более подходящую твоей вере, которая гордилась бы возможностью стать еврейской принцессой, разделила бы твою любовь к книгам, твои знания языков, испытывала бы интерес к твоей работе, имела бы такое же чувство юмора? Дэниел очень любил ее, но, вернувшись домой, ждал бы от нее хорошего обеда, а не изложения «Комментария Цезаря». Он – фермер и надеялся бы, чтобы поступки жены соответствовали ее положению. Феба была бы несчастной всю жизнь. Ты же можешь нанять слуг, чтобы ей остаться наедине с любимыми занятиями. Как ты думаешь, много ли она найдет похожих на тебя мужчин? А сколько таких, которых не смутила бы ее африканская прабабушка? Если хочешь, Эли, ради Бога, протяни руку и возьми ее. Или попытайся, во всяком случае!

Эли, несколько раз тщетно пробовавший прервать Лайзу, подождал, пока не иссякнет ее красноречие.

– У меня твердое намерение жениться на Фебе, – сказал он, – и я сообщил бы тебе об этом, если бы ты во время своей убедительной лекции дала бы такую возможность.

Лайза покраснела и замолчала, оставаясь молчаливой даже во время завтрака, хотя видела, как Феба часто бросала исподтишка взгляды на Эли, Лайза догадывалась, что Шошанна тоже внесла свою лепту в это дело.

Эли нежно и иронично наблюдал за тремя женщинами, думая, которая из них первой сделает предложение вместо него.

Его взгляд встретился с глазами Фебы, краска бросилась ей в лицо, как и прошлой ночью, – не просто горячая девушка, подумал он, а пылкая и страстная!

Черт побери, решил Эли, переполненный счастьем медового месяца. Он сам сделает предложение – и прямо сейчас.

– Феба, – спросил он громко спокойным голосом, – не станешь возражать, если наша свадьба состоится раньше, чем Лайза уедет в Нью-Йорк?

Лайза открыла рот от изумления, а Шошанна пробормотала грубое выражение, недавно услышанное от Чарли, но Феба, не моргнув глазом, ответила возлюбленному.

– Конечно, – согласилась она, улыбнувшись кузине и подруге. – Какая же свадьба без Лайзы.

Удивительно, но нашелся священник, согласившийся отслужить церемонию, прочитать английский перевод, сделанный из еврейского молитвенника. Сначала Эли, а потом Феба повторили клятвы на иврите.

Церемония состоялась в самой большой палате, и все солдаты – кто передвигался или был прикован к койке – стали ее участниками.

После поданного вина, эля, холодного мяса и чая с пирожными последовали восклицания, объятия и поцелуи.

В середине празднества внесли израненного солдата. Эли пошел оказать ему помощь, Феба тоже поторопилась сменить свадебное платье на халат медсестры.