Соратники Петра - [193]

Из перечисленных эпизодов, связанных с приемом на русскую службу иноземцев, видно, что Брюс был в этой области вполне компетентным человеком. Правда, для работы в коллегии нужны были не «вольные художники» и не мастеровые люди, а чиновники, способные адаптироваться к российским условиям. Якову Вилимовичу было предложено вербовать «удобных асессоров из шведских полоняников лифляндцов, эстляндцов и ингерманландов, и из самих шведов, обретающихся в Российском государстве».[601]

Хотя шведам были обещаны «высокая милость и двойное жалованье», а служба в гражданских учреждениях, по мнению Брюса, не нарушала присяги военнопленных на верность королю, желающих откликнуться на призыв не обнаружилось. Из Симбирска шведы сообщали, что «нам милостиваго нашего королевского величества… никогда не можно оставить, понеже мы у его королевского величества верно под крестом были». Военнопленные, находившиеся в Саранске, мотивировали свой отказ тем, что они не разумеют гражданской службы.

Помимо пленных шведов в коллегии приглашались специалисты из-за границы и работающие в России иностранцы. Эффективному использованию навыков и знаний наемных иноземцев препятствовало незнание ими русского языка и порядков. Показательно в этом плане поведение берг-советника Михаэлиса, человека знающего, но амбициозного, свысока смотревшего на русских и вследствие этого постоянно находившегося с ними в конфликте и донимавшего Брюса непрерывными жалобами. Президент коллегии высоко ценил познания иноземца и в то же время считал, что его поступки были «не без противности добрым порядкам».[602]

Берг-советник Михаэлис был не единственным иностранцем в Берг-коллегии. В ее штате в 1721 году насчитывалось помимо Брюса шесть иноземцев. Лишь в следующем году из десяти членов Берг-коллегии русских стало шесть. Правда, в те годы еще сохранилась традиция определять на гражданскую службу лиц, непригодных нести тяготы военной службы. Так, асессор Петр Ханыков в 1726 году просил увольнения и жаловался на «головную болезнь и в руках великий лом», а другой асессор, Герасим Мансуров, жаловался на «старость, дряхлость и глухоту».[603]

Брюс испытывал трудности не только при укомплектовании штата Берг-коллегии, но и при подборе управляющих казенными заводами на Урале. Чиновники старой и новой столиц приравнивали назначение на Урал к ссылке. Брюс жаловался А. В. Макарову, что из местных жителей на должность управляющего найдется «лишь малое число, а из Москвы приказные люди ехать не желают» даже за большое жалованье «и ставят себе в обиду». Яков Вилимович видел выход в том, чтобы ему было разрешено привлекать к канцелярской службе ссыльных, «лишь бы которыя не за интересные его величества», то есть казнокрадство, «в Сибирь сосланы».[604]

Помимо кадровых вопросов президенту доводилось оказывать помощь незадачливым промышленникам из купцов и даже вельмож, бравшихся за организацию производства, о котором имели весьма смутное представление: им выдавали ссуды, помогали советами и т. д.

Источники донесли до нас любопытный факт, когда в роли владелицы предприятия выступила женщина – Елена Шмидт, вдова иноземца, владевшего пороховым заводом. Эта дама, по словам Брюса, продолжила дело покойного супруга и обучила, «как порох делать и селитру литровать, уголье жечи по голанскому маниру», одного подмастерья и двух учеников. В ответ на просьбу Елены Шмидт остаться на службе у порохового дела президент коллегии обратился к Макарову, чтобы тот исхлопотал у царя разрешение «пороховой мастерице» остаться на царской службе, поскольку она, рассуждал Яков Вилимович, может «в другие государства отъехать и секрет свой открыть».

Важным моментом в существовании Берг– и Мануфактур-коллегии было разделение этого учреждения на Бергколлегию и Мануфактур-коллегию в 1722 году. Президентом Мануфактур-коллегии стал Василий Новосильцов, а Берг-коллегию продолжал возглавлять Брюс. Такое разделение произошло ввиду невозможности контролировать одним учреждением горнорудное дело и организацию различных мануфактур и фабрик. Кроме того, Брюс, вынужденный совмещать должности генерал-фельдцейхмейстера, президента коллегии и члена Сената, вряд ли мог охватить такой объем работы. После 1722 года Яков Вилимович постепенно становится лишь формальным руководителем Берг-коллегии. Он все реже присутствует в коллегии, ограничиваясь лишь передачей некоторых распоряжений. Очень много доношений Берг-коллегии в Сенат и Кабинет направляется без подписи Брюса. В июле 1726 года Я. В. Брюс оставил пост президента Берг-коллегии. Для самого Якова Вилимовича работа в коллегии не была делом, которое его всецело занимало, поскольку он совмещал его с должностью генерал-фельдцейхмейстера, а также с продолжительными дипломатическими миссиями, связанными с заключением российско-шведского мира.

Дипломатическая деятельность Я. В. Брюса не принесла ему удовлетворения. Несмотря на разносторонность своих способностей, он не чувствовал в себе склонности к дипломатии и не был искушен в искусстве политических интриг.

Первое крещение на дипломатическом поприще Брюс получил в 1710 году, когда царь велел ему взыскать с Данцига контрибуцию в размере 300 тысяч ефимков за множество прегрешений против России: власти города признали королем изгнанного из Речи Посполитой Станислава Лещинского; препятствовали согражданам поступать на русскую службу; чинили «помешательства» русским курьерам, державшим путь на Запад; конфисковывали товары у русских купцов и др.