Соратник Орлеанской девы. Триумф и трагедия Жиля де Рэ - [71]

Человек с таким стилем мышления, будь он на месте Жиля и живи в ту эпоху, ни за что не покинет театра военных действий, ведь в армии противника – тысячи пажей и оруженосцев. В городах и деревнях, стоящих за бургуньонов или поддерживающих англичан, – миллионы детей и подростков. Бери любого, тащи в палатку и издевайся, как хочешь! Пытай, насилуй, убивай… Никто тебе и слова не скажет! За 100 лет боёв зверства воюющих сторон дошли до такого уровня, что подобные «развлечения» считались невинными шалостями[60].

Рейнский архиепископ Ювенал де Юрсен писал в 1439 году, что солдаты обеих армий «…хватали мужчин, женщин и маленьких детей, не разбирая ни пола, ни возраста; насилуя женщин и девочек, они убивали мужей и отцов в присутствии их жён и дочерей… они хватали беременных женщин, заковывали их в кандалы, и те разрешались от бремени прямо в кандалах, плод же их погибал некрещёным, затем они бросали женщин и детей в реку; хватали священников, иноков, церковных служек, заковывали их различным способом и, истерзав таким образом, они их били, некоторые выживали, искалеченные, а кто-то лишался рассудка… Многие умирали от этого. И одному Богу известно, каким мукам их подвергали! Одних поджаривали на огне; другим вырвали зубы; кого-то били тяжёлыми палками и не отпускали до тех пор, пока они не отдавали столько денег, сколько и не было у них…»

Возможно, в полемическом задоре архиепископ несколько сгустил краски… Но если его слова – лишь наполовину правда, «шалости» Жиля де Рэ потерялись бы на фоне этих злодеяний.

Сторонники виновности маршала часто ссылаются на прецеденты: то на зверства римских императоров, то на преступления маньяков нашего времени. Жорж Батай, приводя аргументы в пользу своей позиции, призывает на помощь авторитет маркиза де Сада, ведь изображённый в романе «Жюльетта» кружок либертенов совершает практически те же кровавые преступления, что приписываются Жилю де Рэ.

Однако если читать не избранные куски из де Сада, где озверевшие извращенцы пытают, мучают и убивают девушек и юношей, а весь роман целиком, нетрудно заметить, что многие из тамошних «групповых совокуплений» невозможно воспроизвести в принципе… Даже если собрать компанию из гимнасток и йогов, гнущихся в любом направлении. Впрочем, удивляться этому не стоит, ведь описанные маркизом кровавые оргии – чистой воды беллетристика, бред его больного воображения… А сам кружок приближённых к королю аристократов-извращенцев – злобный вымысел, призванный оклеветать дворянское сословие в преддверии революции.

Так что с Батаем можно согласиться: гнусности, приписываемые Жилю де Рэ, практически ничем не отличаются от злодеяний садистов-либертенов. Разница лишь в том, что Жан де Мальструа приписывает эти сексуальные преступления не вымышленным литературным персонажам, а реальному, живому человеку… Которого затем казнит на основании своих «фантастических» выдумок.

Глава 17 Убийства детей – противоречия в показаниях соучастников. Как они скрывали следы преступлений. «Трупохранилища» в Шантосе и Машкуле. Покаяние Жиля де Рэ

В предыдущей главе речь шла о похищении будущих жертв и сексуальном насилии над ними. Теперь настало время поговорить о заключительной стадии приписываемых барону зверств – об убийстве детей и сокрытии следов преступлений. Наиболее полные описания этого ужаса содержатся в показаниях, которые дали слуги.

Если верить словам Анрие, «помянутый Жиль… либо убивал их [в смысле – детей] собственными руками, либо же повелевал убить помянутым Сийе, Коррийо, прозванному Пуату, и ему, свидетелю, порою вместе, а порою же раздельно.

Когда же его спросили, каким способом он названных детей убивал, он ответствовал, что иногда обезглавливал их и расчленял тела, иногда перерезал им горло, голова же оставалась с телом, иногда он перебивал им шею палками, иногда надрезал им вену на шее или иную часть горла, так, чтобы кровь их струилась, тогда помянутый Жиль де Рэ усаживался на животы помянутых детей, томившихся в ожидании смерти, и наблюдал, как они умирают, наклонившись к ним ближе».

Поскольку убийства – по версии следствия – происходили не в подвалах и застенках, а в жилых помещениях, нужно было объяснить, почему никто из посторонних не слышал стонов и криков умирающих. В протоколах допроса Анрие отмечено, что «…помянутый Жиль… дабы заглушить жалобы их и крики, подвешивал их или повелевал ему, свидетелю, а также Коррийо и Сийе, их подвешивать на жердь или на крюк в покоях своих, он повелевал подвешивать их на верёвках за шею, угрожая им и пугая их, а затем, когда они, израненные, приходили от подобного обращения в ужас, он их ласкал, просил ничего не бояться, уверяя, что хотел лишь развлечься с ними».

Угрозы и запугивания, конечно, штука сильная… Но обеспечить тишину в сотнях преступных эпизодов всё-таки не способны. Кляп сработал бы куда лучше. Но об этом автор «сочинения» явно не подумал.

Зато в показаниях слуг подробно описывалось, как они ликвидировали следы преступлений. После каждой оргии полы отмывали от крови, а тела жертв и их одежду сжигали. Вот как описано это в протоколе допроса Анрие: «Когда же его спросили, что делали с телами и с одеждой, он сказал, что их сжигали в покоях помянутого Жиля, обвиняемого.