Сопровождающие лица - [44]

Потом тетки-районошницы выволокли стол и лежак, а вслед за ними вышел Цой и уставился на трибуну с таким видом, будто он Воланд, а перед ним Москва. Бэла скромно стояла на ступенях, Цыпа помахал ей рукой – не заметила.

Далее Виен поприветствовала почтеннейшую публику, причем зачем-то придумала себе ужасный акцент в стиле доктора. Публика хохотала над «Мы ваша поздравлять праздник», по мнению же Цыпы, это было просто ужасно. Потом кореянка объявила Бэлу, та рассказала о том, что была найдена доктором Цоем, который открыл в ней дар бесконтактного диагноста.

– А эта японка на нашу похожа, – подивился какой-то мужик под сценой. Цыпа же осознал, что держится из последних сил, настолько все происходящее действовало на нервы.

Бэла вышла на край сцены и начала выбирать людей на трибуне для эксперимента. «Ой, хорошая!» – повторно подал голос мужик. Цыпа почувствовал одновременно прилив гордости с уколом ревности и еще сильнее захотел дать тому в рыло.

Бэла управилась быстро – помощницы Алены уже тянули на сцену пятерых людей из зала, вообще-то планировалось десять, но, видимо, сократили. Их выстроили в ряд возле лежака, а Бэла начала каждого сканировать взглядом. По достоверности и правдивости это напоминало сцену в цирке из «Собачьего сердца». Цыпа посмотрел по сторонам и не заметил в глазах зрителей скепсиса: то ли они не видели этого фильма, то ли сделали из просмотра не те выводы.

У первого пациента обнаружился гастрит, у второго было что-то с сердцем. Они согласно кивали головой, Бэла изображала медиума с пластикой Веры Холодной, публика хлопала, а Цыпа начал всматриваться в пятерку подопытных зрителей, все больше утверждаясь в мысли, что это – те же люди, которых Бэла утром инструктировала за сценой. Точно, они.

Значит, весь этот эксперимент был «заряжен» с самого начала! От неожиданного открытия запылали уши, Цыпа сам был не прочь придумать хорошую разводку, но это открытие почему-то было неприятным. Вот же ж суки, ничего святого!

Не в силах сдерживать ярость, Цыпа проломился сквозь толпу и вернулся за сцену. Внутри клокотало: «Ведь это я склеил эту тему, а они ничего не сказали, даже не намекнули, и зарядили разводняк». Ощущая насущное желание кому-нибудь срочно настучать, специальный корреспондент ринулся искать Орлова и после нескольких сеансов беготни по периметру обнаружил того в бобике посреди поля.

Менты там разложили полянку в клетке для арестованных и, пользуясь тем, что машина стояла передом к трибуне, начали отмечать праздник. Орлов снял фуражку и раскраснелся, видимо, они стартовали давно.

– Будешь? – спросил капитан.

– Буду.

– Ну, лови.

Цыпа хлопнул полстакашки теплой водки и чуть было не вернул ее – плохо зашла, пузырем.

– Закуси. Не брезгуешь? – протянул Орлов надкушенный кусочек сала, и пришлось его принять, чтобы угомонить внутренние брожения.

Стрельнув сигаретку, Цыпа вытер слезы, выступившие от неудачного приема вовнутрь, и поспешил поделиться оперативными данными:

– Косорылые зарядили сеанс, все больные – подставные.

Орлов заржал и пихнул локтем толстого мента, который отвечал за разлив:

– Васильич, ты слышал, шо дружинник наш надыбал?

Тот поднял лицо к небу и заорал:

– Ахтунг, ахтунг, азухенвей! – Через секунду он скрутил голову следующей бутылке.

Старательно удерживая внутри вулкан, Цыпа тихонько отрыгнул и продолжил:

– Да ладно вам, разводняк же! На девятое же мая!

– А все остальное не разводняк? – широким жестом описал стадион Орлов. – Ты ж с виду нормальный пацан…

Цыпа знал, что с такого вступления обычно начинаются гадости, и он не ошибся:

– Малой, а ты чего вообще ждал? Чумак, значит, с Кашпировским, шо, левых с гроба подымают?

– А если оформить?

– А если подумать? Васильич, наливай.

Пухлый мент от души плеснул во все имевшиеся в его распоряжении стаканы, но Цыпа решил дать паузу, пока организм не перестроится на старые рельсы.

– Не, я пока пропущу… – отказался он. – Ничего, я им такое напишу, они у меня охуеют.

– Ты чего, дурак?

– А чего «Линия жизни» наебала ветеранов и весь город?

– Твои откажутся печатать.

– Это еще почему?

– Это еще потому, что твои косорылые теперь с газетой под одной черепицей, – ответил Орлов и вбросил в топку водку одним глотком. Цыпе только и оставалось, что хлопать ртом, как рыбе в конце базара: «Откуда…»

– Ты шо, туго всасуешь? Под Яшей они теперь, кто б их тогда сюда пустил?

– Бля-я-я… – При виде новой проблемы чуткий организм забыл о мелких неурядицах и пропустил в себя водку.

Угостившись еще одной сигаретой, Цыпа попытался найти хотя бы один выход из ситуации, но его не было, тупо не было – вокруг бурлили процессы, в которых мнение специального корреспондента вообще ничего не значило.

– Девчонку жалко, попала в замес…

– Это какая? – поинтересовался Орлов, явно наслаждаясь погодой, приходом и Цыпиной реакцией на новости с той стороны.

– Та диагност, которая у корейцев.

– Ты так и говори, шо телку присмотрел, а то разводняк, разводняк…

– Я серьезно.

– Ладно, Цыпа, обтекай, а я в обход, – подытожил Орлов и надел фуражку, давая понять, что у него есть дела поважнее.

6.7

Корейцы уже сошли со сцены, Попович совершил круг почета, с первой попытки забил свой пенальти (вратарь с заминкой прыгнул в другой угол) и, помахав рукой трибунам, уехал в дальний угол поля. По стадиону гулкое эхо разносило чес Насти-Жопы, которая благодарила всех за то, что пришли, будто у населения были другие варианты праздничного досуга. Стало быть, конец.