Соперники - [40]

– …я догадался? – с улыбкой закончил он за нее. – Ты думаешь, это произошло только с тобой? На всякий случай напомню, что я тоже при этом присутствовал и принимал некоторое участие.

– Это уж точно! Но я не была уверена, что на тебя это так же сильно подействовало.

– Точно так же. – Он крепко обнял ее и потерся щекой и ртом о ее волосы. – Хотим мы этого или нет, но наступит завтра, Флейм. И мне надо будет уезжать.

– Я знаю. – Гордость не позволила ей теснее к нему прильнуть.

– Нам обоим предстоят одинокие ночи. И я не хочу, чтобы сегодняшняя стала одной из них.

В его голосе не было и тени насмешки, поддразнивания или подшучивания: он был абсолютно серьезен. Тронутая этой серьезностью, Флейм посмотрела на человека, с которым ей было так необыкновенно хорошо и тепло.

– Я тоже. – Теперь она не сомневалась – одинокие ночи впереди будут тяжелым испытанием на фоне волнующих воспоминаний об этой.

– Тогда пойдем обратно.

Его повелительный тон не допускал какой-нибудь романтической глупости типа с тобой хоть на край света. Вместо этого Флейм слегка повернулась в его объятиях и обняла его за талию, готовая вернуться в спальню – ее действия были красноречивее ненужных слов.

В спальне Флейм скинула с себя его рубашку и повернулась к постели.

Ченс был уже там, его длинный силуэт достигал до самого края матраца, а из-под простыни вырисовывался мужской торс – сплошные упругие мускулы и бронзовая кожа.

Она постояла с секунду, зная: он смотрит на нее, и ему нравится на нее смотреть.

Когда она приблизилась к постели, Ченс немного подвинулся и протянул ей навстречу руки. Его лицо было на расстоянии всего лишь нескольких дюймов.

Она видела, как его взгляд лениво проследил за движением собственной руки, скользнувшей по ее ребрам и обхватившей грудь, вызвав в ней уже знакомое острое желание.

Затем он задумчиво всмотрелся в ее лицо.

– Никак не могу определить, – прошептал он.

– Что? – Она провела пальцами вдоль его руки, восхищаясь твердыми мускулами.

– В тебе тут дело или во мне? С одной стороны, мне хочется навесить на тебя ярлык и объявить своей личной собственностью. – Он помолчал. – С другой – я робею. И это чувство для меня совершенно новое.

– Для меня тоже, – шепнула она.

– Флейм… – это было единственное, что он успел произнести, прежде чем впился губами в ее рот с сумасшедшей страстностью, на которую она тут же откликнулась. Ее снедал тот же голод, что и его, и она ответила на поцелуй всем своим существом.

На этот раз их близость потрясла ее своей могучей гармонией, она была подобна сильной буре, которая обрушивает потоки и оставляет после себя ощущение возрожденной жизни и свежести.

11

Церковный колокол призывал к заутрене, когда Ченс затормозил у ее крыльца. Флейм увидела сбегающего по ступенькам Эллери. Она помахала ему рукой и, не обращая внимания на его изумление, повернулась к Ченсу.

– Нет нужды провожать меня до дверей. – Она не хотела затягивать неминуемое прощание.

– Я тебе позвоню.

В этом можно было не сомневаться. Ченс никогда не бросал слов на ветер. Она это уяснила, как и многое другое.

– Если вдруг меня не застанешь, не отступайся. Где бы я ни была, я вернусь.

– Я никогда ни от чего не отступаюсь.

Он обхватил рукой ее затылок и притянул к себе. Флейм ответила на жаркий поцелуй, полный страсти и обещания счастья. Когда Ченс отнял губы, она ощутила тепло во всем теле. Блеск его темно-синих глаз был столь же красноречив, как и поцелуй.

– До скорой встречи, – тихо сказал он.

– До скорой встречи, – откликнулась она – эта фраза звучала для нее как талисман – и взялась за ручку дверцы.

Вылезая из машины, она слегка удивилась тому, что глаза у нее оставались сухими, слезы и не думали на них наворачиваться, и в груди не было никакой тяжести. И все это благодаря полнейшей уверенности в том, что встреча действительно будет скорой.

Подойдя к крыльцу, она проводила взглядом отъезжавшую машину.

– Твой наряд слишком шикарен для церкви, значит, он был надет еще с вечера, по-видимому, потрясающего. – Эллери спустился еще на пару ступенек и встал позади нее.

– Почему ты думаешь, что потрясающим был только вечер? – Она сама слегка смутилась, поняв, сколько легкомысленного самодовольства было в этой шутливой реплике. Она так давно не была влюблена, что забыла, какое это прелестное чувство.

Эллери завел руку за спину, глаза его расширились, а брови вскинулись, когда она повернулась и начала подниматься по ступенькам.

– Сегодня утром мы настроены немножко игриво, не так ли?

Флейм пропустила это замечание мимо ушей, так как ее отвлек темно-зеленый седан, въехавший на пустую автостоянку по другую сторону улицы.

– Эллери, посмотри как бы ненароком на тот темно-зеленый седан – кажется, «форд», – что затормозил на спуске холма. Ты видишь водителя? – Она стояла спиной к улице и к седану и делала вид, что ищет ключи в вечерней сумочке.

– Не очень отчетливо, – сказал Эллери после короткой паузы. – А в чем дело?

– Ты помнишь того официанта в коричневых ботинках на приеме у Деборгов? С большим ястребиным носом?

– Помню. – В его голосе слышались вопросительные нотки, ожидание объяснения.