Соперницы - [31]

Мисс Бригмор посмотрела на сиделку. Та стояла, сложив руки на груди. Это был последний штрих к картине завершения земной жизни Матильды Беншем. Слезы застилали глаза, и ничего не видя перед собой, гувернантка вышла из комнаты.

Трое горничных бок о бок стояли на верхней площадке лестницы. Едва взглянув на мисс Бригмор, они заплакали. Внизу женщина встретила Брукса. Ему никогда не хватало невозмутимости настоящего дворецкого, он оставался таким же рабочим, каким был раньше, агрессивным и грубоватым. Мисс Бригмор посмотрела на Брукса и сквозь слезы увидела, что по лицу его ходят желваки.

— Здесь никогда больше не будет по-прежнему, — произнес он, крепко сжимая челюсти.

— Да, Брукс, так, как раньше, больше не будет, — повторила она.

Мисс Бригмор прошла мимо него и Армстронга, первого лакея, мимо Алисы Конвей, буфетной горничной, — все они стояли, склонив головы, и направилась в гостиную.

Барбара, задумавшись, сидела на кушетке. Подняв глаза и вглядываясь в лицо наставницы, девушка спросила:

— Она... еще не?..

— Теперь скоро.

 — Ой, Боже! — лицо ее искривилось, и она прошептала: — Мне жалко, мне так жалко, ты веришь?

— Да, верю, потому что ты, так же, как и я, теряешь доброго друга. — Мисс Бригмор медленно опустилась на кушетку. Потупившись, она сказала самой себе: — Так, как раньше, больше никогда не будет. Он прав, ох как прав.

«Как странно, — подумала Бриджи, — что такая простая женщина, как Матильда, сумела сохранить любовь семьи на протяжении многих лет, в течение которых Беншемы пробились из низших слоев общества, став ровней любому именитому семейству страны».

Оглядываясь назад, мисс Бригмор вспомнила, как представляла себя в роли некоего буфера между Кэти, юной леди с подобающими манерами и образованием, и ее родителями. Поскольку считала, что, поднявшись до такого уровня, юная леди непременно станет смотреть на родителей сверху вниз. Как же она ошибалась. Матильда Беншем вызывала в семье такую любовь, которую не могли затмить ни образование, ни великосветская мишура.

Если бы Барбара хоть немного любила наставницу, пусть и не так, как любит свою мать Кэти, тогда мисс Бригмор не стала бы постоянно сравнивать девушек. Новая привычка, приобретенная ею в последнее время, оставляла в душе пустоту. Интуиция подсказывала ей, что с этой пустотой ей суждено провести остаток жизни.

Глава 4

Матильда гордилась бы своими похоронами. За гробом следовало двенадцать карет. Лошади потряхивали плюмажами, кучера были все в черном, даже их кнуты обвивали траурные ленты.

В первой карете сидели Гарри, Джон, Дэн и Кэти: за ними следовали ближайшие родственники Матильды и Гарри, а уже после них — мисс Бригмор, Барбара и мистер Пэт Ферье.

Были также представлены семейства соседей. Прибыли отец и сын Элдены, на день освободившись от своего галантерейного бизнеса, который помог им развернуть сеть магазинов в Ньюкасле и по всему району. Присутствовал и Фейерберн, представлявший из себя гораздо большую величину, чем Элдены, поскольку был совладельцем шахты на паях с Джонатаном Пирсом. От лица мистера Пирса соболезнования выражали его сын и зять. Эти шесть джентльменов много лет регулярно наносили визиты в поместье Берндейл, будучи друзьями мистера Патрика Ферье-старшего до самой его смерти; и продолжали навещать мистера Ферье-младшего, когда он возвращался в Англию. Этот факт мог дать некоторое объяснение тому, что они прибыли выразить последнее почтение женщине, над которой насмехались при жизни, а их жены после первого знакомства наотрез отказывались посылать ей в дальнейшем приглашения.

За последним экипажем следовали слуги, потом садовники, и, наконец, управляющий фермой со своими людьми. Служанки не присутствовали на похоронах. Обсуждалось даже, стоит ли являться родственницам, так как это не соответствовало этикету. Но, как заявила кузина Гарри, Флорри Тэлбот, кому здесь замечать или обсуждать подобные тонкости в таком-то захолустье. Вот если бы дело происходило в Манчестере, все было бы по-другому, там приходится придерживаться строгих правил, если не хочешь, чтобы тебя осудили. И все родственницы сразу же согласились с миссис Тэлбот.

Ярко светило солнце, пели птицы, казалось, они слетелись со всей округи, чтобы спеть Матильде последнюю песню. На полированный, богато украшенный гроб упала первая горсть земли.

— Мам! Ой, мам, — жалобно пробормотала Кэти, стоящая между отцом и Дэном.

Матильда любила, когда ее называли «мам», и Кэти часто так и обращалась к ней, если рядом не было Бриджи. Кэти не понимала, почему не может заплакать. Дэн молча рыдал, она чувствовала, как вздрагивает тело брата. «Странно, — подумала девушка, — что Дэн плачет». Конечно, он любил маму, по-своему, не показной, но глубокой любовью; она же просто обожала ее. Почему же тогда нет слез? С момента смерти мамы Кэти словно оцепенела, ей казалось, что теперь она никогда не сможет смеяться, радоваться и любить. Вся ее характерная добродушная веселость ушла, уступив место чему-то другому, и это другое полностью переменит ее жизнь.

Всего только пять дней назад она была с Пэтом в Хексеме. Он говорил, что девушка должна называть его просто Пэт, и до того, как карета подъехала к поместью, он взял ее за руку и спросил, не хочет ли она отужинать в его доме. До этого момента их отношения были для нее своего рода игрой: она была до смерти рада, что такой мужчина, как мистер Ферье, уделяет ей внимание, и одновременно старалась не думать о последствиях его внимания. Но в тот вечер, глядя ему в глаза, она поняла, что уже больше не сможет вести эту игру и отмахнуться от вопроса, который рано или поздно прозвучит. В эту же минуту Кэти довольно приземленно подумала: «Он скоро получит титул... Сэр Патрик и леди Ферье!». Девушка чуть не прыснула со смеха, представив себе такую картину. Вдоволь нахихикавшись, Кэти склонилась над кроватью матери и шепотом спросила: