Сонная Лощина. Дети революции - [11]

– Сальваторе… – нахмурился Крейн. – Вряд ли это имя имеет славянские корни.

– Так и есть, но кто пойдет есть пиццу в заведение «У Владимира»?

Крейн улыбнулся и слегка поклонился.

– Очко в твою пользу, лейтенант. – Он, как всегда, произнес «лейтенант» на старинный британский манер, что поначалу сильно раздражало, зато теперь казалось Эбби забавным.

В арсенал вошел капитан. В руках он нес большую коробку с пиццей.

– Кажется, сегодня четверг, – сухо произнес он.

– Не знал, – удивленно произнес Крейн, – что вы, капитан, подрабатываете доставкой еды вразнос.

– Да уж, – хихикнула Эбби, – а я не знала, что бюджет нам урезали так сильно.

– Я смотрю, вы двое те еще юмористы. – Ирвинг положил коробку на стол рядом с ноутбуком Эбби, который та поспешила закрыть. – Ну, что нового из чокнутого мира Молоха и его демонического промысла? А, да, вы мне должны пятнадцать баксов за пиццу.

Пока Эбби рассчитывалась с капитаном, Крейн пересказал ему свое видение.

– Погоди… как называлась награда, которую тебе вручили?

– Фактически мне не успели ее вручить, – кисло произнес Крейн. – Меня лишь представили к ней. Получи я ее, смог бы обеспечить нас вразумительными сведениями касательно предупреждения Катрины.

Эбби прикрыла глаза и тяжело вздохнула. Она глубоко уважала Крейна, и за последние месяцы сплошного безумия он стал ей не просто другом, но… бывали моменты, когда ей хотелось просто ударить его по губам. Открыв коробку с пиццей и вдохнув пьянящий аромат томатного соуса и расплавленного сыра моцарелла, Эбби ответила капитану:

– Крест Конгресса.

– Один из десяти крестов, выпущенных Континентальным конгрессом?

– Да, – удивленно произнес Крейн. – Вы знаете о них? Нам тяжких трудов стоило отыскать подробности относительно вручения, на котором я, собственно говоря, не имел чести присутствовать. С курьером мне прислали уведомление о том, что я представлен к почетной награде.

– Да, я знаю о крестах, но только с сегодняшнего дня.

Капитан поведал, как днем ходил с дочерью в Метрополитен-музей. Эбби только порадовалась независимому подтверждению факта, что Виллетт и эта сволочь ван Брант свои кресты получили. Хотя лучше бы Ирвинг вызнал, кто еще удостоился награды.

– Не нравится мне это, – признался капитан. – Именно в день, когда твоя почти покойная жена велит найти крест, я узнаю, что два из них – музейные экспонаты – отсутствуют.

– Вы ведь не думаете, что их правда на полировку забрали? – нахмурившись, спросила Эбби.

– Еще пять минут назад я так и думал.

Крейн, выгнув бровь, посмотрел на Эбби.

– Похоже, этот день для нас проходит под знаком совпадений, лейтенант.

Ирвинг покачал головой.

– Я в совпадения не верю.

– Зато я верю, – ответила Эбби. – Они случаются сплошь и рядом. Я за одну неделю на работе могу повидать всяких совпадений. Вот только они меня напрягают.

Крейн тем временем достал из коробки ломтик пиццы. На сей раз сырный топпинг у него не сполз и даже не растянулся вязкими нитями, не без гордости заметила Эбби. Это была одна из маленьких побед, которые радовали ее больше, чем победы крупные – в деле приспособления Крейна к реалиям современной жизни. Наверное, только способность быстро адаптироваться к переменам и помогала ему выживать.

Оставалось надеяться, что Эбби от него не отстанет. Да, Крейн отстал от жизни на несколько веков, но и ей приходилось наверстывать упущенное.

Надкусив пиццу, Крейн произнес:

– Как показывает мой собственный житейский опыт, совпадения – верный признак грядущих событий дурного толка.

Мысль Крейн высказал зловещим тоном, однако весь эффект был испорчен томатным соусом, в котором он испачкал бороду. Эбби думала даже не говорить ему, проверить, долго ли напарник будет ходить чумазым, но – к немалому ее разочарованию – Крейн сам утер лицо бумажной салфеткой.

– Крейн, без обид, но твое присутствие в нашем мире – уже предвестник злого рока. – Ирвинг достал из кармана телефон. – Вышло так, что страховой следователь, который занимается делами музея, – мой бывший напарник.

– Правда? – удивилась Эбби.

– Почти все страховые следователи – из силовых структур, – пожал плечами Ирвинг. – Мы с Бэтани Наджент вместе учились, а после год на пару чесали улицы. Оттрубив двадцать лет, она подалась в страховщики. Позвоню ей.

Пока он копался в адресной книге, Крейн глянул на Эбби так, что она внутренне съежилась. Не первый раз, кстати.

– Полагаю, насчет общего смысла сказанного я догадался, однако конкретные выражения, как-то: «чесать улицы» и «оттрубить двадцать лет», – признаться, поставили меня в тупик.

Эбби не спешила с ответом. Ей и без того с трудом давалось объяснение простого сленга, а объяснять полицейский жаргон значило залезть в такие дебри, из которых можно вовсе не выбраться. «Оттрубить двадцать лет» следовало понимать как «отработать два десятка лет»; выходит, напарница Ирвинга заслужила полную пенсию. С этим все просто, зато смысл выражения «чесать улицы» ее и саму не радовал.

Слава богу, Ирвинг избавил ее от неловкости, переведя телефон в режим громкоговорителя. Из крохотного динамика доносился тихий тоновый сигнал.

– Сукин сын, – недовольно и без прелюдий произнес сухой женский голос. – Только подумала, что для полного счастья сегодня мне не хватает звонка от бывшего напарника.