Сонины проказы - [10]

— Да, маменька, простите, что ослушалась вас, и ты, Поль, прости меня, мне стыдно, что я назвала тебя трусишкой.

— Трусишка! Это Поль-то трусишка? — с негодованием воскликнула госпожа де Реан. — А знаешь ли ты, что когда мы кинулись к тебе, он бежал впереди? Когда волки бросились на помощь своему товарищу, Поль схватил палку и хотел заступить им дорогу, и я должна была удерживать его за руки. Заметила ли ты, что, пока собаки грызлись с волками, он все время стоял впереди тебя, чтобы не допустить до тебя волков? И ты еще осмеливаешься называть Поля трусишкой?!

Соня бросилась на шею двоюродному брату и расцеловала его:

— Спасибо, Поль, милый, добрый Поль, спасибо тебе, я буду любить тебя всем сердцем!

Когда все трое вернулись домой, их спросили, отчего они так бледны и отчего у Сони порвано платье. Госпожа де Реан рассказала, что случилось. Все хвалили Поля за послушание и храбрость, осуждали Соню за непослушание и пристрастие к лакомствам и восхищались смелостью собак. Последних на радостях даже угостили жирными костями и говяжьими остатками.

Соню не наказали за ослушание. Маменька считала, что она уже достаточно наказана страхом и вперед будет слушаться.

Глава X Ссадины на щеке

Соня была вспыльчива, мы об этом еще не говорили.

Однажды она разрисовывала картинки, а Поль вырезал из бумаги полоски, чтобы потом наделать из них корзинок, столиков, скамеек. Дети сидели у маленького столика друг против друга. Поль болтал ногами, и столик качался.

— Перестань, — нетерпеливо сказала Соня, — ты трясешь стол, рисовать нельзя.

Поль посидел немного спокойно, потом забылся и снова стал трясти столик.

— Какой ты несносный, Поль! — закричала Соня. — Говорят тебе, ты мешаешь мне рисовать!

— Было бы из-за чего переживать, все равно рисуешь ты неважно.

— Знаю, что тебе трудно беспокоиться для других, но ты мне мешаешь, и прошу тебя, сиди смирно.

— Мои ноги не умеют вести себя смирно — они сами шевелятся, — засмеялся Поль.

— Я свяжу веревкой твои докучные[10] ноги! — вспылила Соня. — А если ты не перестанешь трясти стол, то и вовсе прогоню тебя!

— Попробуй, увидишь тогда, что мои ноги умеют делать, — пообещал Поль.

— И что же? Ты пихнешь меня ногой? — спросила Соня.

— Да, если ты станешь драться кулаками.

Соня вспыхнула и плеснула в Поля водой из стаканчика. Мальчик рассердился в свою очередь, толкнул стол, и все полетело наземь. Девочка бросилась на брата и до крови расцарапала ему лицо ногтями.

Поль принялся кричать, Соня, не помня себя, колотила его кулаками. Полю не хотелось бить девочку — он убежал от нее в другую комнату и заперся там. Соня давай стучать в двери, но Поль ей не отворил. Девочка понемногу успокоилась. Когда вспышка прошла, она стала раскаиваться в том, что наделала, вспомнила, что Поль подвергал свою жизнь опасности, чтобы защитить ее от волков.

«Бедняжка Поль, — думала она, — как я зло отблагодарила его! Что сделать, чтобы он перестал сердиться? Я не стану просить прощения. У, какая скука пойти и говорить: “Простите!” …Однако, — рассуждала она дальше, — быть злой тоже нехорошо. И как же Поль простит меня, если я не попрошу прощения?»

Подумав еще немного, Соня постучала в дверь комнаты, где заперся брат, но на этот раз тихонько, и ласково позвала:

— Поль, Поль!

Но Поль не отвечал.

— Поль, — прибавила она еще нежнее, — милый Поль, прости, что рассердила тебя, что была злючкой. Поль, уверяю тебя, я больше не буду!

Дверь легонько отворилась и показалась голова Поля. Он недоверчиво поглядел на Соню.

— Ты не сердишься? Правда? — спросил он.

— Нет-нет, голубчик, право, не сержусь, — ответила Соня, — я сожалею, что так себя вела.

Поль отворил двери настежь, и Соня увидела, что у него все лицо в ссадинах. Она вскрикнула и бросилась обнимать Поля.

— Бедняжечка Поль, что я наделала! Как я тебя исцарапала! Чем тебя вылечить?

— Ничего, и так пройдет, — отвечал Поль. — Надо только умыться. Как кровь обмоется, ничего не будет заметно.

Соня побежала вместе с Полем искать кувшин с водой, но сколько он ни мылся, сколько ни тер лицо, царапины оставались на месте. Соня была в отчаянии.

— Что скажет маменька? — ужаснулась она. — Она рассердится и накажет меня.

Поль также приходил от этого в отчаяние, он не знал, как избавить Соню от выговора.

— Жаль, нельзя сказать, что я упал в терновник[11], потому что это неправда… Постой… если… Ты сейчас увидишь!

И Поль побежал к рощице у дома, Соня за ним. Поль остановился у куста остролиста[12], бросился в него и стал кататься. Колючие листья поцарапали и порезали ему лицо. Он встал, ссадин стало больше прежнего.

Увидев его лицо в крови, Соня просто зарыдала.

— Это из-за меня ты мучаешь себя, Поль! Ты исцарапался еще больше, только чтобы меня не наказали. Ах, Поль, милый мой, как ты добр! Как я люблю тебя!

— Пойдем поскорее домой, надо вымыть лицо, — сказал Поль. — Не печалься, Сонюшка, мне совсем не больно, завтра все пройдет. Только, пожалуйста, не рассказывай, что ты меня поцарапала. Если ты скажешь, ты огорчишь меня, и получится, что я напрасно второй раз расцарапал себе лицо. Обещаешь молчать?

— Да, — отвечала Соня, целуя его, — я сделаю все, что ты только захочешь.