Сонадариум. Полёт Ли - [17]
первым выскользнул в двери лунный леопард беркут-смерть он был разведчик и охранник любой ночи и за ним можно было идти за ним скользнули два ягуара злой и свой затя была прекрасна последним комнату покинул мудрый – лев глаза большие жёлтые и непроглядно-чёрные как у зати внутри
мы наверное попали прямо в рай – «наверное» потому что я где-то там в темноте своей знал что не в рай – котольвы мои качались на каких-то качелях на хороших качелях на лианах деревьев а затя лазила по деревьям с ловкостью пумомартышки в своём восприятии я сидел и просто смотрел на затю смотрел и на горные снежные вершины вдали иногда смотрел на себя на этих её котов
здесь было доброе всё и розовый из-за деревьев восход и я понял что по нам здесь не будут стрелять… мне хорошо стало как редко бывает и я отдыхал
розовая затя розового мира из-за неё я чуть не вспомнил всех но здесь это было нельзя и я лишь закурил походного самосаду смерть-беркут на какой-то далёкой ветке стал смотреть вверх наверное искал в утреннем небе луну наверное нашёл…
мы жили там целый день и день этот был неимоверно долгий и потом день и ещё много-много дней но всё-таки надо было идти это всегда так – сколько бы ни было дней а потом надо надо идти вот и мы с затенькой так пожили мы с ней и пошли – кошкин дом – львинозвериное царство
и познакомились только там уже когда шли здесь можно было знакомиться здесь хорошая была страна никто не стрелял и не пугал не мешал нам никто и можно идти было говорить спокойно захочешь когда это хорошая была страна
– ты кто? ты помнишь себя? спросил я когда-то у зати и она сказала – помню я снегурочка – да? опять смешно переспросил я а это у неё манера вести диалог такая была – да – сказала она – конечно не сейчас а в детстве я была когда-то снегурочкой и нравилась всем – ты и сейчас нравишься а не только когда-то – сказал я – да? – переспросила теперь она и я сказал – да – мы жили в царстве вечного снега – продолжала она – так мне казалось тогда потому что снег был почти всегда иногда уложенный гладко-скрипучий а иногда свеже-непокорный лохматый пушистый сугробами выше окон и все хотели в космос или строить что-нибудь большое и красивое наверное как снег а потом что-то надломилось я была тогда маленькая и не понимала но это было так словно снег утратил свою первозданную чистоту возможно это была осень – почему осень? – спросил я – потому что бывает так это осенью когда снег выпадет рано и потом тает и грязь это просто до настоящего снега а настоящий снег будет – потом… а – понял я – а что было потом? когда растаял снег? – грязь убила многих и многих это была не обычная а страшная очень болезнь она начиналась с глаз беззащитные глаза умирали первыми а люди носили и носили их на лице и могли ещё долго жить точнее умирать – я посмотрел на затю и подумал что у неё хоть и чёрно-глубокие глаза но живые и к тому же сейчас когда она рассказывала по сторонам чёрной её бездны горели маленькие зелёные огоньки то ли от тоски то ли просто от памяти но живые и хорошие и мне было тепло с ней – а в кого ты такая рыжая? – спросил я – в солнце – сказала она – мама говорила в солнце оттого что я смотрела на солнце и снег – все умерли? – тогда спросил я – нет не все но у меня не осталось никого и никто уже не хотел никуда лететь ни в какой космос и строить как-то сама собой необходимость отпала а взамен снега наваливалось какое-то неласковое отчаяние – а потом? – попытался узнать я – а потом я не знаю потом странно как-то и обычно потом появилось всё… – это значит мы появились – подумал я – понятно – сказал я хотя понятно было не совсем мы шли к горным вершинам покрытым сияюще-белыми шапками снега и я чувствовал что зате от этого хорошо и мне хорошо поэтому было и я спросил – а ты видишь во мне хоть немного человека? – она долго и внимательно смотрела на всех по очереди котольвов и сквозь меня и сказала – нет а ты человек? – наверное – я сказал – тогда я не вижу тебя а ты какой человек снежный или нет? – я понял что видимо снежный для неё это человек который хочет в космос и у которого не умерли глаза я из космоса не вылезал почти а глаз своих не видел никогда и поэтому сказал – не знаю может быть снежный тут беркут-смерть шедший высоко впереди в дозоре взвился в смеркавшееся небо и когда спустился обратно в лапах у него что-то блестело а во мне сверкнуло что-то как опасность но это была не опасность здесь не стреляют по нам это просто была падающая звезда лунный леопард беркут-смерть смотрел удивлённо на тающую в лапах добычу затя ещё успела взять совсем уже маленькую звёздочку в ладошку и укрыла в ней последний лучик до снегов оставался один ночной переход но мы не пошли ночью мы оставили всё до утра и я устроил костёр затя сидела у огня а я в её восприятии придерживался положенного расстояния к опасному пламени – интересно – сказала она – ты сделал огонь и ты боишься огня как же ты его сделал? – я не боюсь – сказал я – это кажется тебе только ты видишь так – а ты видишь как? – спросила затя – ты кто? – я не помню точно уже – я ей сказал – но сейчас я вижу себя человеком но это не всегда иногда я вижу себя огнём ветром или ещё чем-нибудь – львом? – спросила она – и львом тоже – а откуда ты? ты помнишь себя? – этого я не помнил вернее помнил настолько много что затрагивать наверное было нельзя и тем более там и тем более там нельзя было осознать и вспомнить что я проводник поэтому всё поэтому укрыл я затеньку свою тёплым одеялом и спокойной ночи уклал у костра бродили звери около двери беспокойные ночью в беспокойном лесу лунный леопард ягуары и лев это и я беспокоился не мог уснуть то сидел то смотрел в далёкое родное звёздное небо в бархатную темноту с родимыми лучиками пока не сморило оно и меня опустились звери в траву и стал я тих очень очень очень спокоен и тих к нам пришла ночь
