Сон в летнюю ночь - [3]
И по закону будешь казнена…
Иль – что там третье? Что ты, Ипполита?
Да, я тебя по-прежнему люблю.
Уходят Тезей, Ипполита, Эгей, Диоген и вся герцогская камарилья.
Сократ
Ты, кажется, ужасно побледнела!
Увяли как бы розы нежных щёк…
Ксантиппа
Наверно, их давно не поливали —
Не даром я готова зареветь!
Сократ
Чего ты хочешь? В операх, романах,
В романсах, сказках, песнях поселян
Всегда любви препятствия чинятся.
То расовые признаки…
Ксантиппа
Кошмар!
Влюбиться эскимосу в эфиопку!
Сократ
То возраст…
Ксантиппа
Счастья мало школяру
За пожилой монашкой волочиться!
Сократ
То всё родня решает…
Ксантиппа
Хуже нет,
Чем по чужому сговору жениться!
Сократ
А если этот сговор по душе
Обоим – всё равно мешает что-то!
Разбойники, бубонная чума,
Наёмные убийцы, ураганы,
В конце концов, на голову кирпич…
Любовь – как призрак: смутно колыхнётся —
И скроется в кладбищенских крестах.
Иль в темном небе быстрая зарница —
«Смотри, смотри!» Куда смотреть? Зачем?
На миг блеснув, во мраке растворилась…
Короче, я пошёл.
Ксантиппа
Постой, Сократ!
Но ежели страдания влюблённым
К восторгам в приложение даны,
Давай страдать, давай в мечтах бесплодных
Друг друга всласть слезами поливать
И всё терпеть – разлуку, униженье,
Опасность, издевательства, разврат…
За всё платить приходится по счёту!
Сократ
Пожалуй… Но послушай-ка, Ксантиппа,
Есть очень кстати тётка у меня,
Бездетная и вдовая богачка,
Живёт отсюда… в общем, далеко,
Миль семь на юг. Афинские законы
Бессильны там. К тому ж она меня,
Как сына, уж давно и страстно любит.
В её дому венчаться можем мы
Хоть завтра, крайний случай – послезавтра.
Меня ты любишь?
Ксантиппа
Кажется, люблю!
Сократ
Тогда прошу, уйди тайком из дому,
Чтоб за полночь нам встретиться в лесу,
Где некогда я встретил вас с Еленой,
Когда вы под кустами…
Ксантиппа
Я приду!
Клянусь, чем хочешь! Луком Купидона,
Его стрелы головкой золотой,
Венериных голубок стайкой белой,
Дидоной, вполовину обгорелой
Ввиду Энея подлых парусов,
Да чтобы мне, раздевшись до трусов,
Весь день ходить Афинам на потеху,
Да чтоб мне сдохнуть в старости от смеху,
Увидев прыщ на собственном носу,
Коль ночью мы не встретимся в лесу!
Сократ
А не обманешь?
(Входит Елена.)
Батюшки, Елена!
Ксантиппа
Привет тебе, красавица моя!
Елена
Красавица уж верно ты, не я.
Твоя краса пленила Диогена,
И больше не мила ему Елена.
Счастливая! Ему твое лицо
Сияет, как куриное яйцо,
Снесенное кудахчущей наседкой,
А птицею какою-нибудь редкой
И яйцами её он пренебрёг,
Забыв о ней в ничтожно малый срок!
Ах, если б красота – сродни холере,
Я б ею заразилась в полной мере,
Тебя, мой друг, взасос поцеловав,
И ото всех своих гражданских прав
Я отреклась бы, лишь бы милый мой
Мной заболел, как оспой и чумой!
Ксантиппа, расскажи, как ты сумела
И душу Диогена взять и тело?
Ксантиппа
Плюю в лицо – а он дрожит от страсти.
Елена
Моей улыбке часть бы этой власти.
Ксантиппа
Проклятья шлю, в ответ он шлет – признанья.
Елена
Такой посылки ждут мои рыданья.
Ксантиппа
Чем меньше юношу мы любим,
Тем больше нравимся ему.
Елена
Чем больше юношу мы любим,
Тем меньше знаем, что к чему.
Ксантиппа
Я – не причина бешенства его!
Елена
А он зато – причина моего!
Ксантиппа
Мне твой кумир страшнее супостата.
Люби его, а я люблю Сократа,
И нынче ночью мы с ним удираем
Из города, что мне казался раем,
Да нынче превратился в сущий ад,
Где души синим пламенем горят
И черти, что ни в грош любви не ценят,
Несчастных дев насильно диогенят.
Сократ
Тебе, Елена, можем мы открыться,
Поскольку ты надёжная девица.
Назавтра ночью, только лишь луна,
В серебряный свой облик влюблена,
Над зеркалом речной воды застынет
И влажный жемчуг по траве раскинет…
Ксантиппа
Мы встретимся в лесу, не на дороге,
И сделаем навек отсюда ноги.
Прощай, подруга, очень может статься,
Нам впредь не суждено уже встречаться.
Желаю на прощание, любя,
Чтоб Диоген мой втрескался в тебя,
Открыв, что наше женское устройство
Одни и те же нам диктует свойства
И если в спальне лампу погасить,
С еленами ксантипп не различить.
Пока, Сократ! Надеюсь, не забудешь
И вовремя в дремучей чаще будешь.
(Ксантиппа уходит.)
Сократ
Привет, Ксантиппа! Добрых снов, Елена!
Дай бог тебе большого Диогена!
(Сократ уходит.)
Елена
Любви всегда запутана тропа,
Любовь не только зла, но и слепа,
Она – как избалованный ребёнок,
Сластями перекормленный с пелёнок:
Что не по ней, – кусается, визжит
И няньку пяткой треснуть норовит.
Я не способна ей сопротивляться,
На всё готова – подло унижаться,
Наушничать, тащить исподтишка,
Валять в серьёзном деле дурака,
И тут же по надуманной причине
Могу зачахнуть до смерти в кручине.
В любви мне мамой клялся Диоген
И вдруг поднялся, пыль стряхнул с колен
И ухлестнул за лучшею подругой,
Как жеребец со съехавшей подпругой
Бежит за кобылицей по лугам,
А я – за ним, забыв про стыд и срам.
И вот теперь – простите уж, ребята —
Про заговор Ксантиппы и Сократа
Ему я вероломно доложу
И тем любви капризной услужу,
В надежде от любимого в награду
Принять хоть взгляд один навстречу взгляду
И по его бубновый интерес
С ним об руку сходить в дремучий лес…
(Убегает.)
Сцена 2
Афины. Конюшня, не то кузница.
Входят Квит, Удоба, Подхват, Рифля, Сопатка и Задохлик
Квит
Надеюсь, вся компания в сборе?
Подхват
Что значит «надеюсь»? Ты лучше выкликай по списку одного за другим, а мы станем отзываться за себя и за отсутствующих. Единственный способ документально удостовериться в наличии наличных.
«Буря» – одна из самых удивительных пост-шекспировских пьес Застырца. В ней всего два действующих лица, которые изображают всех прочих известных по сказке Шекспира персонажей: мужчина, одержимый бурей воображаемых коллизий, и женщина, старательно подыгрывающая мужчине из любви и жалости к нему.
Первая книга о приключениях юного галагарского царевича — слепорожденного Ур Фты и его верных боевых товарищей — крылатого Кин Лакка, могучего Нодаля, загадочного Трацара. Классическая фэнтези, реконструкция эпоса, рожденного чужим миром со всеми его реалиями — материальными, ментальными, языковыми и этическими. Интересна, прежде всего, тем, что освоение чуждого мира решается на уровне языка — как переводческая задача. Главы из романа опубликованы в 1994 г. в журнале «Уральский Следопыт».
«Самое простое и самое ошибочное – принять эту вещь за бурлеск, шутку, капустник. Хотя она – и бурлеск, и шутка, и капустник. Но еще – и отчаянная попытка вырваться за пределы русского Шекспира, так мало имеющего отношения к Шекспиру настоящему. Попытка тем более значительная, что удачная и что других пока нет.По духу этот «Гамлет» ближе к шекспировскому, чем пастернаковский и любой другой, известный на родном нашем языке»Петр ВАЙЛЬ (Новое литературное обозрение, №35 (1/1999)
Игра Застырца в одну из самых любимых комедий Шекспира представляет собой загадку. Что это? Глубокомысленная декларация вечных ценностей или циничная шутка? Кто мы? Грешные проходимцы, которых для смеха нарядили в роскошные одеяния и развлекают сценическим зрелищем? Или лорды и леди, вдруг пробудившиеся от сновидения, в котором были бродягами и женщинами легкого поведения?
«…В будущем веке, когда, услышав о 70-х годах нынешнего, тинейджеры рассеянно спросят, в котором томе «Истории государства Российского» можно об этом времени прочесть, их седовласые прадеды извлекут из своих сундучков и этажерок вот эту самую книжку журнала, хлопнут слабеющей рукой по моему сочинению и скажут: «Вы многое поимели, ребята, а все же у нас тоже было кое-что!».
Комедия ужаса «Макбеты» (именно так, во множественном числе!) вылеплена Застырцем в качестве вызывающего трансформера, в котором исторический материал сливается с современными реалиями. И знаменитая трагедия превращается в гомерическую, отчаянную, залитую кровью комедию, представляющую на сцене в полный рост уже не власть, а человеческую глупость, ныне здравствующий идиотизм грандиозного, глобального, максимально возможного в истории масштаба.