Сон, ставший жизнью - [25]

Я, попрыгав на одной ноге и ловя равновесие, оказался прямо перед отражающей поверхностью. Казалось, что я смотрю на себя откуда-то со стороны. Русые волосы. Не очень большого роста, но и не сказать, что коротышка. Ничем не выделяющиеся уши, ровные брови средней густоты, незаметные скулы (щёки у меня всегда отличалась некоторой полнотой, не оголяя свисающие кости скул), плотные губы, посеревшая рубаха, кое-где испачканная кровью и только что взятые из хаты бабы Юли джинсы-клеш… Я смотрел на своё отражение. Оно – на меня. На мгновение я зажмурился, прокручивая в голове различные сценарии того, что произойдет, когда я открою глаза. Но ничего не изменилось. Передо мной по-прежнему стояло моё отражение. Стояло и не двигалось.

– А вот теперь повтори то, что ты сделаешь, – произнёс старик с такой серьёзностью и сердитостью, что мне стало не по себе от его слов. Глаз задергался, а пальцы рук вмиг стали холодными. – Давай, – он подтолкнул моё отражение, – действуй, не тяни. А ты, – теперь Домовой снова обращался ко мне. – Смотри в оба и ничего не упускай. Отражение может подсказать тебе, что делать дальше. Кхе-кхе, – он покашлял и перевел дыхание. – Может, просто пошутить, а может… Впрочем, давай посмотрим, что оно придумает, – его указательный палец совершил оборот по часовой стрелке в воздухе и опустился.

Домовой отошёл подальше от зеркала и притих. Я завороженно наблюдал за самим собой со стороны. Глаза моего отражения суетливо пробежались по комнате и застыли на каком-то предмете недалеко от меня. Я повернулся в указываемом направлении. Там на полу лежал нож. Не его ли бросал Степан во внучку бабы Юли? Домовой с интересом поднялся на цыпочках, чтобы тщательно рассмотреть из-за моего плеча, что же такого обнаружило моё отражение. Поднялся и сразу же с довольным оскалом опустился обратно, не преминув при этом подмигнуть мне. Моё отражение ещё раз посмотрело на меня и решительно направилось к найденному объекту. Сердце ответило на это действие учащенным ритмом. Зачем ему нож? Отражение решило прибраться в комнате? Придуманная шутка не возымела желаемого эффекта. Внутреннее напряжение не спало.

Секунды проносились мимо с неимоверной скоростью, в то время как движения моего отражения явно запаздывали по отношению к реальному времени. Другой «я» подошёл к ножу, нагнулся к нему и поднял с пола, удобно положив рукоятку в ладонь правой руки. Солнечные зайчики запрыгали по стенам хаты, отражаясь от чистой стали. Что же ты хочешь сделать? И почему Домовой не снимает с лица ехидную ухмылку? Моё отражение повертело нож перед лицом, вглядываясь во что-то у самого основания, переложило оружие из одной ладони в другую, а затем, подумав ещё какое-то мгновение, резко полоснуло себя по горлу. Я почувствовал, как похолодела моя шея в области кадыка. Слюна с трудом и неохотой покатилась вниз по пищеводу. А по горлу моего отражения мощным водопадом стекала мутная кровь. Стекала, капая на рубаху, заливая джинсы и пол под ногами. Но моё отражение и не думало закатывать глаза и падать в беспамятстве. Оно стояло на месте и любезно протягивало нож мне, держа его на открытых ладонях…

– Теперь твоя очередь… – холодно и отстраненно произнёс Домовой, стерев с лица все эмоции. – Отражение сделало свой выбор… – он не стал добавлять ничего лишнего к своей фразе: ни подколок, ни шуток, ни наставлений. Домовой, увидев проделанное отражением, молча стоял и ждал, пока я повторю то же самое, как и было обговорено им ранее.

– Подожди, – разлепил губы Степан, – тут какой-то подвох…

Да, мой друг, подвох везде и во всем. И в том, что происходит сейчас, он, без сомнения, тоже имеется. Но как обойти его, я не знал. От судьбы не уйдёшь – всплыла в голове у меня знакомая фраза. Мы так часто бьем себя в грудь, стараясь убедить окружающих в том, что своей жизнью повелеваем мы сами и никто другой. А по факту всего лишь употребляем избитую столетиями фразу, которая даже на один процент не соответствует действительности. И в первую очередь по причине того, что вокруг множество объектов и вещей, которые по такому закону тоже должны сами повелевать своими судьбами. И как определить, кто будет главенствовать? Кто уступит другому, отдав бразды правления своей судьбой в чужие руки? Кто управляет моей жизнью: я сам, безумный дед из кошмарного сна или отражение в зеркале?

За рассуждениями я и не заметил, как в голове всплыл сон, смутно похожий на то, что творилось вокруг. В нём тоже был выбор. Мне предлагалось повторить действия трюкача из цирка. Я согласился, ведь во сне наши возможности безграничны… Трюкач, поклонившись невидимой публике, принялся без устали метать ножи в привязанную к деревянной стене девушку. За десять попыток он ни разу не промахнулся. Затем к барьеру подошёл я. В той ночной фантазии я верил, что способен свернуть горы. Ножи полетели точно в цель без подготовки и легли ровным строем рядом с головой девушки, не задев её прекрасных волос. Тогда трюкач, как показалось, несколько раздосадованный подобным исходом, бросился засовывать свою руку в пасть к тигру. Я повторил точь-в-точь все его действия. Тигр скалился, но не помышлял откусить мою руку. «Последнее испытание», – пробасил конферансье над самым ухом. Трюкач ловко забрался на тонкую верёвку под куполом красочного шатра и, ловя равновесие, заскользил по ней вперёд. Я не знаю, что случилось в тот момент, но его ноги неожиданно неестественно дрогнули, и он сорвался вниз. Толпа в тёмном зале приглушённо ахнула. «А теперь вы!» – палец конферансье указал на меня, и парочка толстых охранников поволокла меня на верёвку. Я немного испугался такого поворота событий. Но во сне вера в собственное всемогущество взяла верх над липкими страхами. Я встал на веревку и даже нашёл в себе силы поклониться невидимой публике, собравшейся в шатре. Толпа незамедлительно ответила улюлюканьем, которое должно было подбодрить меня. Я лихо козырнул и зашагал вперёд. И тут же почувствовал, как позади те самые охранники начали раскачивать опору под моими ногами. Я закричал… Не помню что. Хотите, чтобы я повторил всё в точности? Ничего у вас не выйдет! Я дойду до конца! Сжав покрепче кулаки, я ощутил, как верёвка проворной змеёй уползает у меня из-под ног, а сам я с отчаянным криком устремляюсь вниз… Ощущение падения было приятным. Я никогда его не мог забыть, хотя давно уже не видел подобных событий в ночных фантазиях. «Ты растёшь», – ласково говорила мне мама, успокаивая и поглаживая тёплой рукой по макушке. До арены я тогда не долетел, проснувшись в нескольких метрах от твёрдого пола.