Сон наяву - [20]

Эдвард прищурил глаза.

— Не имею права посвящать вас в чужие истории. Это было бы непорядочно с моей стороны.

— Я заметила, что у вас дружеские отношения.

— Да, мы с ним друзья. Рандольф в высшей степени благородный человек, таких мне редко доводилось встречать.

Айрин допила коктейль и стала разглядывать комнату. Тяжелые гардины не закрывали высокие французские окна. Посмотрев налево, она разглядела за окном стеклянную пристройку.

— Что там? — спросила она.

— Небольшой зимний сад. Сейчас увидите.

Эдвард нагнулся к низкому журнальному столику и щелкнул включателем под столешницей. Айрин снова обернулась к окну и ахнула. За окном находился небольшой мир субтропиков.

— Я могу посмотреть? — нерешительно спросила она.

— Мы можем туда пройти.

Эдвард поднялся с кресла и подвел ее к стеклянной двери, открывавшей вход в царство экзотических цветов. Айрин посмотрела на приколотую к джемперу орхидею. Так вот откуда она прибыла! Глаза ее разбегались, пытаясь вобрать в себя многообразие ярких красок. Внутри было жарко и влажно, дышать стало трудно, с потолка капало, но Айрин старалась этого не замечать, разглядывая гроздья цветов, свисавших по сторонам круглого бассейна, в котором царила «виктория регия», удивительный по размерам и окраске цветок лотоса. Они перешли во второй отсек оранжереи, где было немного прохладнее и где цвели сортовые розы, азалии, амариллис, левкои, бегонии. Здесь можно было посидеть в плетеных креслах за круглым столом.

— Летом дверь этого отсека открыта наружу, и я предпочитаю завтракать здесь. — Эдвард показал ей на грядки с короткими зелеными ростками. — Скоро наберут бутоны луковичные, нарциссы, тюльпаны и крокусы.

— Кто же всем этим занимается? — спросила Айрин.

— В основном Рандольф. Меня он использует в качестве чернорабочего, хотя идея зимнего сада принадлежит мне. Вам надо в следующий раз приехать сюда днем. Я покажу вам свой пруд с утками.

— У вас есть пруд? — спросила Айрин, пропустив мимо ушей «следующий раз».

— Да, летом мы устраиваем на его берегу пикник.

— Вы уникальный человек, Эдвард. Похоже, что у вас есть все и вы просто наслаждаетесь этим.

— Вы бы не отказались насладиться результатами вложенного вами труда?

— Естественно, нет. Только не всем удается достичь таких результатов за всю свою трудовую жизнь.

— Это правда. Но не в моей власти исправлять это положение. — Он вытянул ноги и скрестил их в щиколотках. — Мне доставляет удовольствие иметь собственный дом и обустраивать его по своему вкусу. Вероятно, потому, что я рано лишился домашнего очага, подолгу жил в гостиницах или снимал квартиры. Теперь я всегда стремлюсь сюда, куда бы ни уехал. Здесь моя цитадель, моя крепость. — Он лениво улыбнулся Айрин.

— Изысканная крепость, — заметила она с легкой улыбкой.

— Я стараюсь делать хорошо все, за что берусь, Айрин, — сказал он серьезно.

— Достойное качество, — ровным голосом произнесла Айрин, не выдав внутреннего смятения. — Вы говорили, что у вас была сестра... — решила она сменить тему.

— Была. Она погибла вместе с родителями.

— Я помню. Сколько ей было тогда?

— Четырнадцать лет.

Айрин спохватилась, что затронула больную тему, потому что лицо Эдварда окаменело.

— Простите, Эдвард, мне не стоило спрашивать о ней.

— Не говорите глупости, Айрин, это случилось давно.

Он говорил напряженным голосом. Айрин поняла, что, несмотря на давность трагедии, его душевная рана до сих пор продолжает кровоточить. Ей вдруг захотелось утешить его, хотя, конечно, он не нуждается в ее утешении.

Они вернулись в гостиную, и Эдвард сразу устремился к бару. Айрин он приготовил еще один коктейль, а себе налил немного виски.

— А расследование по факту аварии проводилось? — осмелилась спросить Айрин.

— Мне не нужны были эти разбирательства! — резко ответил Эдвард. — Никто не мог вернуть мне семью. В той ситуации приходилось думать о том, как жить дальше.

— Но вы еще были мальчиком...

— Айрин, мне было тогда шестнадцать лет, и я вполне мог сам позаботиться о себе. — Он доброжелательно посмотрел на нее. — Как я понимаю, вы оказались в таком же положении после развода.

— Ну это совсем другая ситуация, я была взрослой женщиной.

— Мне пришлось стать взрослым мужчиной досрочно...

Айрин увидела ожесточение на его лице. Что могло происходить в их доме, если он до сих пор меняется в лице при одном воспоминании.

Одно для нее несомненно: за благополучным фасадом преуспевающего банкира скрывается страдающий человек.

Айрин молча выпила коктейль, внутри у нее все дрожало. С одной стороны, она сочувствовала ему, с другой — понимала, что ей не по пути с этим человеком. Лучше всего держаться от него подальше. Возникшее внутреннее противоречие вызывало раздражение, недовольство собой. Что уж совсем плохо, потому что Айрин всегда интуитивно стремилась к внутренней гармонии.

— Ваша мама рассказала мне о том, как вы переехали к ней с детьми и стали жить все вместе, — нарушил ее мысли Эдвард. Он явно решил сменить тему разговора.

— Джун рассказала вам об этом? — Айрин сразу заволновалась. Что еще мать могла рассказать Эдварду о ней?

— Для вас это были нелегкие времена. Маленькие дети, смерть отца, нищета. Однако мать сказала, что вы стали для нее крепкой опорой.