Сон льва - [2]
Я сказал ей, что она должна очертить свои границы. Когда ты потерял такую мелочь, как свое собственное счастье, не следует пытаться искать ее везде и сразу. Я сказал, что ее жизнь теперь не включает в себя развалины на Виа Кассиа[11] и что ее больше не должно волновать страдание в жилых бараках у вокзала Тибуртина. Я показал ей Виа Венето[12] и сообщил, что здесь мы вместе найдем то, что она искала. Это был небольшой отрезок улицы, менее двухсот метров, где дома, несмотря ни на что, сохранили свое великолепие. Я заказал его копию в свою студию, чтобы она могла там ходить взад-вперед на своих высоких каблуках, не отвлекаясь на правду. Оркестр, нанятый мной, играл боссанову[13] в ритме ее покачивающихся бедер. Фасады баров и гостиниц я приказал выкрасить сверкающей краской и использовал линзу с размытым фокусом, так что неоновые рекламы засветились, будто в ореоле. И, наконец, я направил на нее юпитер. И она заблистала в пучке лучей роскошью мегаполиса, и я наказал ей никогда не выходить за пределы этого узкого круга.
Это была моя фантазия, но столица нуждалась в вере. И поскольку она была готова поверить в себя, остальной мир тоже поверил ей. Сюда стали приезжать даже из Америки, чтобы увидеть ее своими глазами, стать причастными к ее новой жизни. С тех пор она вновь значится на карте. Потому что я определил ее границы: Рим террас с коктейлями, Рим моего друга Марчелло, город возбужденных папарацци и прохладного мрамора фонтанов. Такова итальянская столица, придуманная мною. Потому что я ее любил.
Если женщинам лгут, то из-за любви.
Та же студия сейчас пуста. Если не считать моей кровати. Это старая кушетка, стоявшая всегда наверху в моей конторе, я отдыхаю на ней в промежутках между съемками. Ее перенесли вниз и поставили в центре студии. Мне удобно лежать на ней, но я чувствую себя потерянным в этом громадном помещении. Вокруг на полу все еще видны пометки мелом для декораций к моему последнему фильму, но реквизита уже нет. Ни кабелей, ни захватанных сценариев, ни перышка, ни блестки от костюма. Даже шкурки от колбасы и оливковые косточки, которые каждый день оставались на полу после обеда, тщательно подметены. Высоко надо мной висит металлическая решетка, к которой раньше крепились лампы. Тоже пуста. Кто-то припрятал и длинные черные шторы, предназначенные для того, чтобы приглушать шум от статистов, который иначе был настолько гулким, что мне приходилось орать в мегафон.
Железные двери во всю стену, которые можно было раздвинуть одним движением руки и увидеть двор, закрыты на замок. Даже птицы, свившие гнезда под крышей, и те, казалось, улетели.
В шестнадцать лет я заработал свои первые деньги, нарисовав комиксы и карикатуры и разослав их во все римские журналы. На них обратил внимание издатель научно-фантастических комиксов и стал поручать мне заполнение «облачков» с текстом. Тупая работа. Чтобы это выдержать, я параллельно придумывал свои собственные приключения, героем которых был Зарко, командор планеты Гомба. Но когда многие уехали в другие города на заработки, чтобы содержать свои семьи, и число сотрудников в нашем бюро значительно сократилась, мне разрешили разработать несколько своих идей. Так что, в конце концов, я нарисовал несколько серий для нашей местной газеты «Il Resto del Carlino».
Первое, что я делал, взяв чистый лист, это прочерчивал линии. Еще не зная, что я буду рисовать, часто еще до того, как у меня был готовый рассказ, я чертил по линейке границы окошек, где будут происходить сцены. Так же, как позднее, я сначала выбирал композицию кадра, а потом заполнял его действующими лицами. Обычно страница комикса выстраивалась согласно определенному плану, по которому первая и последняя картинки получались самыми большими; первая, вводная, последняя — финал с завязкой для продолжения на следующий день. Изредка я отваживался использовать целую страницу под одну картинку, чтобы хватило места для чего — то необыкновенного: массовой сцены или панорамы. При этом главное — не стараться нарисовать сразу как можно больше, а, начав с нескольких линий, изобразить небольшую, но характерную фигурку где-нибудь на переднем плане.
Итак, я лежу здесь на своей кушетке, подобно осторожному наброску на пустой странице. Моя маленькая кушетка слева внизу, вокруг пустота, ограниченная стенами Студии № 5, рабочий пол подо мной, а сверху — решетка, куда вскоре подвесят юпитеры. Все вместе — это рамка, оболочка, которую я должен заселить своими мечтами. Над дверью в коридор висит стеклянное табло, за которым находится красная лампочка. Она только что включилась: ТИШИНА, ИДЕТ СЪЕМКА!
В детстве я считал, что в кинотеатре «Фульгор» в Римини самыми увлекательными были минуты до начала показа фильма. Все сидели и ждали. По-прежнему, громко разговаривали. Дети галдели. Мама смеялась и, шурша, открывала пакеты со сластями. Весь зал был полон радостного ожидания. Вскоре мы увидим Грету Гарбо,
