Somniator - [11]

Музыка кончилась, я, скинув фотоаппарат на грудь, одной рукой выключил прожектор, другой щелкнул софиты, и Кристина вышла на край цены для поклона. Публика неистовствовала, заливая танцовщицу аплодисментами, а я выждал момент и сделал финальный снимок, когда девушка стояла прямо, гордо выпятив свою большую, быстро вздымавшуюся грудь.

Пока шел другой номер, я думал только о том, что Кристина сейчас переодевается за кулисами, и кто-то это все видит. Но не я. Хм, а почему, собственно, нет? Я оставил свое рабочее место, протиснулся по краю зала и зашел за сцену. Девушка в это время как раз стояла в лифчике и тонких стрингах, которые по задумке не должны были виднеться из-под сценического платья, как это могло быть с классическими трусиками. Я быстрым шагом пробрался вдоль кулис, как будто мне что-то было нужно забрать, и якобы внезапно наткнулся всем телом на обнаженную Кристину, слегка толкнув ее. Она начала падать, а я схватил ее руками за голую талию, чтобы удержать и притянуть к себе. Нижние части наших животов соприкоснулись, и мне стало даже страшно, что между ними всего лишь тонкая прослойка из моих трусов, брюк, и ткани стрингов.

– Прости… – пробормотал я.

– Я чувствую, тебе очень понравился номер, – сказала Кристина, не убирая мои руки со своего тела.

Внезапно очнувшись, я осознал, что чуть не пропустил переключение музыки на другого исполнителя, замечтавшись. Естественно, ни за какие кулисы я так и не пошел, более того, после концерта мне так и не удалось с Кристиной даже поговорить.

На следующий день я отнес пленку на проявку, а через пару суток, просмотрев снятые кадры, заказал их все по одному экземпляру, а тот самый, последний снимок – в двух, и оба в формате А4. Когда в конце недели я расплатился за фотографии, то даже не просмотрев их качество, я скорее побежал домой. Сбросив кроссовки в коридоре, я запрыгнул на диван и первым же делом достал большие снимки.

«Богиня», – снова пронеслось у меня в голове. Фотография была совершенной. Идеальная четкость и яркость красок – насколько это мог выдать в помещении освещенный вспышкой «Зенит» – только с годами я пойму, чего стоит пленка против заполонившей все впоследствии цифры. Кристина была прямо в центре кадра по горизонтали, занимая по вертикали примерно две трети пространства. Ее голова была слегка приподнята, грудь возвышена – видимо, я нажал на кнопку спуска в момент максимального вдоха, ниже четко прослеживалась идеальная талия и кругло очерченные бедра, затем стройные ноги, – все то, на что я обращал внимание уже столько раз с первого дня. Но самое главное – эти любимые зеленые глаза смотрели выразительно прямо в камеру. Они были широко распахнуты, глядя на меня с листа бумаги. Значит, она ждала того, что я сделаю еще один снимок в самом конце. Я начал гладить фото, преисполненный чувства любви и восхищения, зная заранее, что к этому придет, потому и делал свой экземпляр матовым, дабы не оставлять на нем следы от пальцев. Насмотревшись, я поставил фотографию в левый нижний угол мольберта и стал подгонять второй, глянцевый экземпляр, в заранее купленную рамку.

В седьмом классе мы не сдавали экзаменов, поэтому для меня учебный год в тот день закончился, и я знал, что до конца лета больше не встречу мою любимую, если только наткнувшись на нее случайно. Всю ночь я провел в мечтах и сладких грезах, стараясь не думать о наступившей долгой разлуке.

Глава 5

В начале лета я уехал в деревню, которая осталась нам в наследство от деда, где целыми днями работал в поле, на огороде и проводил жаркие часы на пастбище наедине со стадом коров. Отец провел со мной месяц своего отпуска, а потом оставил меня одного. Тогда-то я и научился ухаживать за собой сам: готовить, доить и много других частично полезных вещей. Из всего этого приносило радость только неограниченное количество яблок, груш, вишен и слив, которые я с жадностью поглощал прямо с земли и деревьев. Среди никчемных событий того лета я очень много времени оставался один на один с самим собой, поэтому у меня было достаточно возможностей для фантазий.

День за днем я думал о Кристине. Меня занимало, чем же она занята, о чем думает, возникаю ли в этих мыслях хотя бы иногда я. Часто в моей памяти всплывал чистый холст, который стоял дома на мольберте, и фотография впереди него. Я перелистывал остальные снимки с концерта, которые взял с собой, скучал и понимал, что ни один из них не сравнится с тем, последним.

Помню, что как-то раз, когда я пас коров, валяясь на одеяле, мой взгляд упал на странную вещь среди травы. Я понимал, что вижу какое-то несоответствие, что-то не так, но сразу не мог сообразить, в чем именно дело. Это был клевер. Четырехлистный клевер, принесенный согласно околобиблейской легенде Евой из райского сада, цветок, который должен приносить счастье. Я воткнул палку возле места, где увидел его, чтобы не срывать сразу и не дать завянуть, а вечером, распуская коров, забрал цветок с собой. В доме деда я аккуратно обмотал клевер скотчем с двух сторон так, чтобы его было видно и решил носить его с собой, как Фрай из «Футурамы».