Сомнения любви - [2]

– Бхану! – воскликнул Мастерсон. – Я до сих пор скучаю по этой собаке. Как, черт возьми, Эштон умудрился затащить ее на дерево?

– И зачем? – спросил Керкленд.

– Тот коротышка был гувернером Эштона. Его звали Шарп. Как оказалось, если честно, Эштон довел своего бедного преподавателя до белого каления, – рассудительно пояснила леди Агнес. – Мальчик отказывался говорить по-английски и смотреть в глаза кому бы то ни было. Его единственным другом был этот безродный щенок, которого он неизвестно где подобрал. Шарп приказал конюху убить собаку, но у того не хватило духу убить несчастное создание, и посему он выпустил Бхану в Гайд-парке. Узнавший об этом Эштон убежал из дома, чтобы найти пса.

Когда я подошла и спросила, в чем проблема, Шарп не стал сдерживать негодования и выложил все, что у него на сердце накипело. Его наняли, чтобы подготовить привезенного из Индии мальчика к поступлению в Итонский колледж. После двух недель мучений Шарп уверился в том, что юный герцог Эштон – недоумок, не умеющий говорить на английском и, разумеется, не способный учиться в Итоне. Мальчишка был настоящим исчадием ада! Какой из него герцог! А надо сказать, что титул перешел к нему, когда умерли все прочие наследники. Отец его уехал раньше в Индию, женился на индианке, а когда заболел и умер, мальчика в связи с вопросом о наследовании титула отняли у матери и отправили в Англию. Так случилось, что герцогский титул достался сыну той индианки – к ужасу всех членов английского семейства.

Трое одноклассников Эштона слушали, затаив дыхание.

– Удивительно, как это Эштон не набросился на своего мучителя с ножом?! – выдохнул Мастерсон.

– Мне очень хотелось после рассказа этого Шарпа как следует отстегать мальчишку, – призналась леди Агнес. Но поступила тогда она не так. Она подняла голову, встретилась взглядом с мальчишкой на суку и увидела в глазах ребенка страдание. Мальчик понимал каждое слово и прекрасно знал, что все вокруг презирают его. И в этот миг он завладел ее сердцем. Маленький мальчик с пронзительными зелеными глазами нуждался в союзнике.

Леди Агнес обвела взглядом гостей.

– И в тот момент, господа, на меня снизошло вдохновение, и в моей голове родилась Уэстерфилдская академия. Я уже тогда умело пользовалась своим голосом и самым непререкаемым тоном заявила, что я – леди Агнес Уэстерфилд, дочь герцога Роктона, владею академией для мальчиков знатного происхождения, но требующих к себе особого подхода из-за некоторых особенностей психики. Я также заявила, что владею древними и неизвестными в Европе методиками воспитания, которые изучила, когда жила на Востоке. Шарп был заинтригован, и мы заключили сделку. Если я смогу уговорить мальчика слезть с дерева и вести себя как положено цивилизованному человеку, Шарп рекомендует своим нанимателям отправить юного герцога Эштона учиться не в Итон, а в мою академию. Итак, я потребовала, чтобы Шарп отошел подальше и не мешал мне применить мои знания на практике. Шарп с готовностью повиновался – сражаться с юным упрямцем ему порядком надоело, и, когда он отошел туда, откуда не мог услышать, что я говорю, я, выудив из памяти несколько слов на языке хинди, которые успела выучить во время пребывания в Индии, попросила Эштона спуститься…

Леди Агнес улыбнулась. Воспоминания навеяли светлую грусть.

– Разумеется, Эштон прекрасно говорил на английском. Думаю, языку он научился от своего отца, и английский был его вторым родным языком. Он, не сомневаюсь, общался на нем также уверенно, как на хинди, но, поскольку я предприняла попытку обратиться к нему на языке его матери, он решил, что пришла пора спуститься с дерева и вступить в переговоры с враждебным английским миром вокруг него. Несмотря на то что я говорила на хинди плохо, я по крайней мере предприняла усилия к тому, чтобы быть понятой. Мы с ним заключили джентльменское соглашение. Он готов был пойти в мою школу при условии, что я разрешу ему взять с собой Бхану и продолжить занятия механикой, которые он начал с отцом. Я решила, что поставленные им условия вполне разумны и выполнимы. В обмен я потребовала от него прилежания в учебе и старания в освоении роли английского герцога. – Еще она пообещала, что никто в школе не будет, пытаться лезть ему в душу. Он вправе иметь свое мнение, и все, что выходит за рамки заключенного между ними договора, ее не касается. Она понимала, как важно для ребенка, насильно разлученного с матерью и увезенного из родных мест, знать, что на его внутренний мир никто посягать не собирается. – И тогда я отправилась на поиски других студентов. Каждый из вас имеет свою историю злоключений и знает, какие дороги привели его в Уэстерфилд.

Английская знать не испытывала недостатка в обозленных, разочарованных мальчиках, чья психика не желала укладываться в прокрустово ложе поведенческих схем, принятых в обществе. Рэндалл, к примеру, добился того, что его выгнали из Итона, Харроу и Уинчестера – из трех самых престижных учебных заведений Британии. Этот рекорд мало кому удалось побить.

Родители и опекуны учеников ее первого класса были счастливы, считая, что им необыкновенно повезло. Не так-то просто отыскать респектабельное учебное заведение, которое приняло бы их проблемных детей. Просторное поместье Уэстерфилд как нельзя лучше подходило для размещения школы, а высокое происхождение директрисы было еще одним серьезным плюсом в глазах родителей. Престиж заведения поддержал генерал Филипп Роулингс, которого сумела привлечь леди Агнес для работы с учащимися. Военная репутация генерала была безупречной, и родители студентов полагали, что он станет править ими железной рукой. Но генерал разделял убеждение леди Агнес в том, что с детьми к насилию следует прибегать лишь тогда, когда исчерпаны прочие меры. Скучая в отставке, он с энтузиазмом принял предложение. С ее связями в высшем свете и его способностью управлять мальчиками, даже не повышая голося, вместе они создали уникальную школу.