Solus Rex - [2]

— Уважительная причина. Теперь мне нужны подробности.

Подробности состояли в следующем. Два дня назад Суперсим находился еще в лаборатории, много людей были тому свидетелями. На следующий день, то есть вчера, его уже никто не видел. Случайно куда-нибудь завалиться он не мог, поскольку представляет собой довольно увесистый железный ящик размером со стиральную машину. Сам уйти он не способен, потому что не робот (которому ноги вставляют раньше мозгов). Отследить момент исчезновения Суперсима точнее было невозможно, поскольку подобных железных ящиков, в той или иной степени полных, было в лаборатории не меньше дюжины, и их редко пересчитывали.

Смартус осмотрел помещения лаборатории и ознакомился с графиком перемещения сотрудников. Он пришел к странному выводу: только два человека могли вынести Суперсима из лаборатории незаметно, и этими людьми были Дуглас и Бриннер. Но ни у того, ни у другого нет видимых мотивов красть собственный товар.

Или есть? Мнение независимого эксперта было бы здесь не лишним, и Смартус решил проконсультироваться со своим старым другом, профессором Ландсбергом, слывшим большим специалистом во всех областях естествознания.

Выполняя обещание не болтать лишнего, Смартус рассказал о Суперсиме только то, что почерпнул из сети. Деликатный профессор не стал задавать лишних вопросов. Свой приговор он вынес раньше, чем вскипел поставленный ради гостя чайник.

Чтобы каламбур не пропадал зря, скажем, что они вскипели одновременно.

— Не знаю, что вы там вычитали, но никакого универсального симулятора-предсказателя не может быть!

— Вы так уверены, будто речь идет о вашей теории возникновения вселенной.

Лицо Ландсберга зарделось.

— Как раз в ней-то я уже не так уверен… — он подозрительно посмотрел на собеседника, — вы что, читали этого умника Миллза?

— Он писал о Суперсиме?

— Нет, при чем здесь Суперсим! Я о его модели ранней вселенной.

— Честно говоря, сейчас меня интересует как раз суперсимулятор. Почему вы утверждаете, что его не может быть?

У профессора отлегло от сердца. Воспоминания о полемике с Миллзом ввергали его в депрессию, выйти из которой он мог, лишь развенчав какую-нибудь лженаучную теорию. Он взял карандаш и листок бумаги.

— Я воспользуюсь аргументом Дэвида Уолперта. Его довод настолько прост, что даже вы поймете его без труда. Предположим, вы хотите смоделировать физический процесс Ф. Замечательное свойство вашего суперкомпьютера заключается в том, что он предскажет результат раньше, чем закончится сам процесс Ф. Выберем из всех суперсимуляторов тот, который справится с задачей быстрее всех, — скажем, за время Т1. Назовем этот суперсимулятор С1. С1 сам по себе является физической системой, и его состояние в момент времени Т1 можно предсказать с помощью другого суперсимулятора С2. С2 закончит работу в момент времени Т2, который наступит раньше Т1. Состояние С1 в момент Т1 характеризует результат процесса Ф. То есть, узнав состояние С1, мы автоматически узнаем результат Ф. Налицо противоречие: С2 предсказал Ф быстрее самого быстрого С1.

Смартус взял листок бумаги в руки и еще раз просмотрел профессорские каракули.

— Софистика, — заключил он, — никогда я не доверял доказательствам «от противного».

— Тем не менее, здесь все верно. Мы строго доказали, что не существует компьютера, способного предсказать будущее любой физической системы. Будущее по-прежнему сокрыто от нас завесой тайны. Не знаю только, радоваться этому или нет.

— Меня вы огорчили. Но зачем объявлять об изобретении того, чего с такой очевидностью не существует?

— Господи, какие мелочи! Подумаешь, суперсимулятор. Машины времени изобретают гораздо чаще. Иные деятели — у меня язык не поворачивается назвать их учеными — обладают потрясающим умением привлекать богатых спонсоров. И не менее потрясающим умением объяснять провал чем угодно, только не собственной недобросовестностью. Разочаровавшись в машине времени, богачи начинают вкладывать средства в эликсир молодости. Или во что-нибудь еще, столь же бессмысленное. Нет, чтобы дать денег на воспроизведение Большого Взрыва…

Ландсберг осекся. Кажется, он догадался, что последнюю фразу произносить не следовало.

— Большой Взрыв это хорошо, — сказал Смартус и, быстро допив еще не успевший остыть чай, направился к выходу.

Адам Смартус шагал вдоль дороги, надеясь, что, когда прогулка ему надоест, он сможет поймать такси. Сейчас он не спешил домой: на ходу ему думалось и легче и свободней. Неужели из него хотят сделать орудие банальной махинации? Дуглас впустую растратил выделенные на исследования средства и теперь ищет способ оправдать провал. Такая версия первой приходит на ум, если бы не Бриннер. За те два часа, что они общались, Смартус, кажется, что-то понял про этого человека. Но понимание это было в основном отрицательного характера: Бриннер не шарлатан, не мошенник, он не стремится ни к славе, ни к деньгам. И, скорее всего, он далеко не бездарен. Успех не приходил к нему так долго, потому что задачу он поставил перед собой чрезвычайно трудную — не нужно разбираться в кибернетике, чтобы это понять. Был ли он искренен, когда говорил, что Суперсим действительно создан? Определенно да, но это не значит, что Суперсим именно такой, как расписывал Дуглас. И было бы странно, если бы изобретатель не верил в собственное творенье.