Соломка и Зверь - [69]

Так что утро было полно радужных надежд и ожиданий. А всё потому, что она решила — жизнь слишком ценна, чтобы лишаться её из-за мужчины. Поэтому некоторым придётся подвинуться и не загораживать собой солнечный свет.

Она справится, ведь и не с таким справлялась?

Правда, существовало подозрение, что это просто утро так влияет, потому что впереди длинный насыщенный делами день, а вот ночью оптимизма поубавится, но чего пугать себя раньше времени?

С таким чудесным настроем Соломка оделась и спустилась вниз раньше, чем Трое пришлось её будить.

Было часов десять, когда зазвонил телефон. Соломка некоторое время с удовольствием слушала новый рингтон, который установила на днях, собственноручно вырезав из целой песни именно так, как хотелось, а не так, как предлагали на сайтах, потом отряхнула руки и ответила. Номер ей был незнаком.

— Меланья Соринова? — спросил мужской голос. Хотя нет, не мужской, парень, похоже, был её ровесником.

— Да, — осторожно ответила Соломка, потому что всегда с подозрением относилась к незнакомцам, которые её знали, а она их — нет.

— Привет! — молодой человек, судя по голосу, ужасно обрадовался ответу. — А я — Антон Крытский. Слышишь?

Имя врезалось в голову, как стрела.

— Крытский?..

Человек с такой фамилией был первым помощником отца и одним из его друзей. Также он разделил судьбу отца в процессе Освобождения.

— Поняла, да? — засмеялся Антон.

— Да… Ты сын Крытского?

— Я и говорю! А ты дочь Соринова. Думаю, нам нужно встретиться.

— Зачем? — осторожно спросила Соломка.

— Как зачем? Разве мы не друзья по несчастью?

Соломка промолчала, сомневаясь в целесообразности данной встречи, но Антон словно не заметил.

— Думаю, мы очень похожи. Моя мама не знала, чем занимался отец. Она в шоке была… Мы все были в шоке. И думали, как это ни страшно, но хорошо, что его убили и нам не придётся смотреть отцу в глаза и невольно спрашивать — как он мог… мог это делать? А потом… Мы с мамой и сестрой жили как на пороховой бочке, ну, после освобождения. Боялись на улицу лишний раз выйти. Сейчас-то я большой и умею давать сдачу, но били меня в детстве крепко.

Несмотря на леденящий кровь рассказ, Антон весело рассмеялся.

— Я узнал о твоём существовании только недавно, когда по телеку показали, как тебя зверь в суде обобрал. А потом пригласил на обед. В общем, запутанная история. А в конце сказали, ты на них стала работать.

— Это правда, — сразу же сообщила Соломка, чтобы впредь не было недоразумений.

— Не вижу ничего плохого, — спокойно ответил собеседник. — Работа есть работа. А наши отцы действительно напортачили. Ну, кроме того, что касается их детей — тут они оказались на высоте. Ну, по крайней мере, я так вообще идеален.

И он снова рассмеялся.

— Если ты против, я не стану настаивать, но мне бы хотелось с тобой встретиться.

— А как ты меня нашел?

— В институт позвонил. Они не хотели твой номер давать, но я пришел лично и уговорил.

В его голосе было столько тепла и смеха, что Соломка поняла — он и её уговорил.

— Тогда я не против встретиться. Но я живу в Ленсуазе и мне сложно добраться до города. Если бы было лето…

— Я на машине. Может, приехать?

— Давай.

— К ужину? Сегодня?

— Давай. Как въедешь в Ленсуазу, второй проезд справа, дом номер один-два-три. Во сколько будешь?

— Ну… часиков в восемь.

— Ладно. Жду.

— Ну, до вечера тогда, дочь Соринова.

Он снова рассмеялся и положил трубку.

Соломка невольно улыбнулась, повернулась и увидела Трою, которая замерла у стола и молча хлопала глазами, в которых стоял вопрос.

— Это… сын Крытского. Одного из сослуживцев отца. Я его пригласила вечером в гости. Извини, не спросила тебя, но ты так редко бываешь дома, что…

Соломка почему-то не смогла признаться, что просто забыла спросить соседку. Но действительно — все равно подруги не будет, вряд ли вечер в обществе Каспи променяют на общение с незнакомым молодым человеком.

Интересно, какой же он, сын Крытского?

— Я хотела с тобой поговорить.

Соломка даже не сразу услышала, погруженная в свои размышления. Неужели кто-то ещё жил в таком же вакууме, как они с мамой?

— О чем?

Троя уставилась на свои сцепленные руки. Значит, всё плохо. Пришлось помогать по мере сил своих и возможностей.

— Ты хочешь переехать к Каспи?

— Нет!

— Почему? Он не просил?

— Я не о том хотела поговорить!

— Ладно. А о чём?

— Не знаю, как сказать… Я думала, лучше сказать в конце дня, когда работа закончится. Но сейчас, когда вечером у тебя встреча…

— Троя, говори.

Подруга подняла глаза и невольно пригладила рукой волосы, забранные под косынку. Вернее, попыталась, но мало что вышло.

— Троя, говори.

— Помнишь, вчера мы с Каспи были на арене?

— А, точно! — воскликнула Соломка. — А я и забыла. Нет, ну ты представляешь? Совсем из головы вылетело, начисто!

Нынешнее светлое настроение заставило её рассмеяться. Надо же, вечером случилось столько всего, от чего следовало немедленно избавиться, что она даже про арену не вспомнила!

— И как там? Правду Каспи говорил? Драки?

— Да.

— А чего ты такая кислая? Не понравилось?

— Не знаю, как сказать.

— Троя, — устало сказала Соломка. — Не тяни. Ты же знаешь — лучше сразу выкладывать, чем мучить. Что случилось на арене?