Соломенный кордон - [53]

С Матвеевичем они друзья давнишние, но есть у него кроме лесника еще один соперник — сосед по прозвищу «Шалобан». Низкорослый, с лысым, похожим на белую тыкву, черепом. Этот, в отличие от Матвеевича, не дружит с Меркулом и старается достать петуха не певуна, а драчуна. Он спит и видит, как его петух будет драть Уголька.

Шалобана дед Меркул опасается, зная, что, попадись ему Уголек, он не задумываясь искалечит кочета.

Недели две назад Шалобан окликнул проходящего к колодцу деда Меркула:

— Денисович, заглянь на секунду.

Меркул нехотя подошел к нему.

— Вишь, какого я себе молодца добыл? — заявил Шалобан.

По двору разгуливал прогонистый, рябой с черными крыльями петух. Дед Меркул заметил, что ростом он невелик и очень верткий.. На репаных ногах длинные и острые, как ножи, шпоры.

— Невидаль, а не петух! — довольно заблестел кошачьими глазами Шалобан.— Восемь рублев не пожалел. Бойцовский он! Держись, Денисович, со своим кочетом...

— Ты, сосед, вроде поганого гриба, будто и вреда от его нет, но все время надо быть начеку, как бы с хорошим грибом его не спутать... — сказал Меркул.

Вспоминая этот случай, дед сожалел, что подошел к Шалобану: «Надо было пройти мимо, а то после нашего разговора обозлился сосед, он и так раньше кипел, теперь жди какой-нибудь пакости...

Правда, с бойцовским петухом у Шалобана пока ничего не получилось, не взял он Уголька, но какую пакость очередную теперь выкинет сосед?..

За думами дед не заметил, как ко двору подъехал на своем Вихре лесник Матвеевич. Он услышал его, когда тот привязывал коня к плетню.

— Здоров был, Денисович! — протянул он широкую, словно килограммовый лещ, ладонь. — Вот тебе заказы. Кажись, ничего не забыл. — Он кладет на лавочку, рядом с дедом Меркулом, солдатский вещмешок со всякими травами, кореньями и сушеными ягодами, потом садится сам.

Дед знает, что Матвеевич пригнал к нему не затем, чтобы срочно доставить заказ. Но начинает разговор с другого:

— Спишь долго, мил человек, — бурчит он.

Но Матвеевич поворачивает разговор к своей цели:

— Дак нового хотелось, — вроде оправдывается он.

Дед Меркул не обращает на это внимания и продолжает поучать:

— Петушиная песня хороша до рассвета. Никто ей в эту пору не мешает, постороннего звука нет. А сейчас вот-вот стадо пойдет, трактор зарокочет, кузнец затрезвонит на всякие лады, и пойдут громыхания разные на целый день...

Матвеевич сокрушенно вздыхает.

— Ну, ничего, Матвеевич, спасибо за товар, за приезд. Иной раз и по этому времени зоревание кочетов можно слушать. Во горланит! Чуешь?

— Чую, Денисович, — откликается лесник, предугадывая, что сейчас дед Меркул расскажет о всех петухах деревенских. И Меркул заводит:

— Это Хоменко петух. Глинистый мастью, гребень листом, в хвосте жиденькие невысокие косицы. А этот вот, голосишко с хрипотцой, — Натуськин белый, инкубаторский. От курицы не отличишь, а Натуське все равно — держит.

Матвеевич, пощипывая окладистую рыжую бороду, с уважением смотрит на деда, стараясь запомнить характеристики петухов.

— А вот этот поет с затяжным выдохом. Мишки Кочергина, темно-кирпичного цвету, гребень пилой, бурди во всю грудь, будто маков цвет, красавец, щеголь! В пыли с курами не повозится. Начнут хохлатки мусор разгребать, а он отойдет на расстояние, чтобы даже пылинки до него не долетело, станет на одну ногу и ждет, когда его жены дурить перестанут. С понятием птица... — Дед Меркул при рассказе изображает каждого петуха, и Матвеевич незаметно для себя повторяет за дедом его движения. — Ишь, возни-то сколько, шуму сколько, — продолжает дед. — Сейчас задудит! — Тут же из соседнего сарая раздается скрипучее дудение. — Это Шалобанов бойцовский. Хулиган, а не петух. Всех деревенских петухов дерет, а моего Уголька — кишка тонка! Начнет заходить, начнет прилаживаться, а Уголек его без подготовки — бац! Смотришь, хулиган под забором ковыряется. Шалобан от злости аж синеет... Сейчас, Матвеевич, черед Уголька. — Дед Меркул замолкает. Поет Уголек.

Голос у него чистый, высокий, с мелодичными переливами. Прохожий и тот заслушается. Заключительное колено Уголек протяжно и высоко тянет, и песня плывет над деревней, над пойменными лугами, долетает до лесного кордона, и только раскатистое эхо смеет ответить на пение Уголька.

Лесник Матвеевич всегда после пения Уголька думает о том, что и он, как его хозяин, ревниво вслушивается в чужие голоса петух и, убедившись, что нет ему равных, радостно и вольно поет свою песню.

— Не нравится мне твой сосед Шалобан, — начинает разговор лесник Матвеевич. — Он не только тебе докучает —у меня все время шкодничает. То сосну завалит, то лучшее сено смахнет. За ним глаз да глаз нужен. Все эти дни у Графского угодья крутился, у глубоких оврагов. Заметил я его раз там, потом другой. Что-то, думаю, этому человеку здесь надо? Затаился, стал посматривать за ним. А он петли ставил у лисиных нор. Ну, зимой понятно — у лисы мех хороший, а что сейчас с ней делать?.. Непонятно.

— Небось что-нибудь задумал...

Большое, с оранжевым оттенком солнце выкатилось над вершинами леса. Подымаясь, оно постепенно уменьшалось, пригревая Меркулу голову и плечи. Дед замечал, как с подорожных трав испарялась роса, как светлела дорога, сглаживая следы лошадиных копыт.