Солома - [3]

Как раз к тому моменту подкатила повозка, запряжённая двумя прекрасными мулами (я прикинул, что каждый из них стоил столько же, сколько надел моего отца), и мы, по настоянию барона, погрузили в неё воздушный шар и сами забрались вслед за ним, усевшись на ткань. Всадники ускакали, и возница щёлкнул кнутом над спинами мулов.

— Изрядное местечко, — заметил Майлз. Он глядел на большой дом, к которому мы направлялись.

— Я бы сказал, дворец, — шепнул я Клау, а Майлз, услышав мои слова, добавил:

— Это вилла, Джерр: неукреплённое загородное имение благородного человека. Будь здесь стена и башня, это был бы замок, пусть даже небольшой.

* * *

Перед домом были сад (насколько я помню, очень красивый) и фонтан. Дорога свернулась петлёй перед дверью, и мы слезли с повозки и побрели в залу, тогда как слуга барона (толстяк с белыми волосами, одетый богаче всех, кого я когда-либо видел прежде) приставил двух конюхов следить за воздушным шаром, пока его везли на конюшенный двор, находившийся сзади.

На столе были оленина и говядина, и даже фазан, все перья которого вернули на прежнее место, а барон с сыновьями сидел с нами, каждый — выпив немного вина и съев по кусочку хлеба в знак гостеприимства. Затем барон спросил:

— Вы же наверняка не летаете в темноте, капитан?

— Нет, только при необходимости, лорд.

— В таком случае, учитывая, что день близится к концу, оно и к лучшему, что у нас нет соломы. Можете переночевать у нас, а утром я пошлю в деревню своего бейлифа с повозкой. Сможете взлететь в середине утра, чтобы дамам было вас лучше видно при подъёме.

— Нет соломы? — уточнил наш капитан.

— Здесь, боюсь, совсем нет. Но в деревне её будет предостаточно, не сомневайтесь. Её выкладывают на дорогу, дабы заглушить стук лошадиных копыт, когда женщина беременна, — я подобное видел неоднократно. Получите от меня в дар целую повозку, если вам столько нужно, — сказав это, барон улыбнулся; лицо у него было дружелюбное, такое же круглое и красное как яблоко. — А теперь поведайте, — продолжал он, — каково это — быть летучим мечом. Я всегда нахожу интересными занятия других людей, и мне кажется, что вы следуете одному из самых увлекательных. Например, как вы оцениваете жалование, которое потребуете у нанимателя?

— У нас две ставки, лорд, — начал Майлз.

Всё это я уже слыхал прежде, а потому пропускал мимо ушей. Браката сидела за столом рядом со мной, так что приходилось делать всё возможное, только чтобы самому поесть, и сомневаюсь, что мне вообще довелось попробовать того фазана. По счастью, две девчушки — дочери барона — вошли в залу, и одна принялась накручивать на палец прядь волос Дерека, так что это отвлекло его, пока он угощался олениной, другую же приобняла Браката и предостерегла о Мужчинах. Не случись этого, мне бы не досталось ничего; ну а так я набивал живот оленьим мясом до тех пор, пока не пришлось расстегнуть пояс. Там, откуда я родом, любая плоть была редкостью.

Я думал, барон выделит нам постели в доме, но когда мы съели и выпили всё, что могли, беловолосый толстяк вывел нас через боковую дверь в полное коек здание с плетнёвыми стенами: полагаю, его держали для дополнительных работников, которые нужны были на жатве. Это не было дворцовой опочивальней, о которой мне мечталась, но тут было чище, чем дома, на одном конце был большой камин, а рядом с ним уложены поленья, так что, пожалуй, здесь мне было даже удобнее, чем было бы на кровати в большом доме.

Клау вынул кусок вишнёвого дерева и принялся вырезать из него женщину, а Браката и Дерек легли спать. Я попыталась поговорить с Майлзом, но он был поглощён раздумьями, сидя на скамье у камина и позвякивая полученным от барона кошелём (точно такой же он был, как вот этот), поэтому я тоже попытался уснуть. Но я съел слишком много, чтобы заснуть так скоро, и, поскольку ещё не стемнело, решил побродить по вилле и попытаться найти кого-нибудь, с кем можно было бы поболтать. Фасад для меня выглядел слишком величественно; я отправился на задний двор, дабы убедиться, что наш воздушный шар не пострадал, и, возможно, ещё раз глянуть на тех мулов.

* * *

За домом стояли три амбара, построенных из камня (он доходил мне до пояса) и дерева (всё, что выше), и побелённых. Я подошёл к ближайшему, не думая ни о чём, кроме своего набитого брюха, пока огромный боевой конь с белой звездой на лбу не высунул голову из стойла и не ткнулся носом мне в щёку. Я протянул руку и погладил его по шее, как они любят. Он фыркнул, и я повернулся, чтобы получше рассмотреть его. Тогда-то я и увидел, что́ было у него в стойле. Он стоял на подстилке самой чистой, самой жёлтой соломы, какую я когда-либо видел — толщиною в пядь. Я поднял голову и увидел, что там, наверху, есть чердак, забитый ею.

Полагаю, прошла минута или около того, а я уже вернулся в здание, где нам предстояло спать, тряс Майлза за плечо и говорил, что нашёл всю солому, какую только можно пожелать.

Сперва он, казалось, ничего не понял.

— Капитан, этой соломой можно нагрузить несколько телег, — уверял я его. — Да здесь у каждой лошади её столько, что нам бы хватило на сотню лиг.