Соло для одного - [8]

Шрифт
Интервал

А глаза смеялись.

Сдавать он начал лет за пять до смерти. Как-то разом осунулся, постарел, однако спину держал прямо. У него стало пошаливать сердце, обнаружилась язва желудка, и даже пришлось делать операцию. Как-то в очередной свой приезд он зашел к нам с батожком в руке.

— Папа, что случилось? — спросила Ольга.

— Ты про что? А-а, про это. Ничего не случилось. Побегать еще хочется, а ноги отказывают, — сказал он.

— Бросил бы ты дачу. Последнее здоровье с ней потеряешь.

— Нет, и не уговаривайте. Мне там дышится вольно, а без этого я точно умру.

В последний год он ходил уже с двумя батожками.

Как-то мы приехали туда в конце недели. Мы с Ильей Севастьяновичем опять были в затяжной ссоре и почти не разговаривали. Смотрю, дед в лес собирается: шарабан на спину повесил, манжеты у куртки тесемками затянул, обмотал шею вафельным полотенцем, надел любимую кепку, взял два батожка и пошел. Я выждал минут пятнадцать и отправился следом. Нагнал его быстро. Переставляя палки, дед, как лыжник, неторопливо шаркал по тропке, ведущей к лесной речке. Стараясь не шуметь, я шел за ним метрах в двадцати.

На берегу дед отложил палки и на четвереньках полез в заросли ивняка. Назад он выбрался, держа в руках щучку-травянку. Оказывается, на одной из веток, склонившихся над водой, была привязана самоловка. То же повторилось и у следующего куста. Я слышал, как он шумно и тяжело дышал. И так мне стало его жаль, прямо до слез.

Подумал: «Ну, что я в самом деле, надо бы помириться. Ведь это же он нас попотчевать хочет».

Сегодняшним умом просто подошел бы и сказал: «Прости меня, дед. Не держи на дурака обиду. Давай-ка я тебе помогу». А тогда все повода для мировой искал.

Да так и не дождался.

Я молча выпил полстопки, поклевал зеленый лук, вздохнул: «С дедом и Ольгой сиделось лучше. Сейчас бы уже песню пели. „Ой, да не вечер, да не вечер. Мне малым-мало спалось. Мне малым-мало спалось, ой, да во сне привиделось…“»

У Ольги серебристое сопрано, да и деда Бог голосом не обидел, так что у них вместе душевно получалось.

Свою дочку, мою жену, Илья Севастьянович обожал.

Когда в ее жизни появился я, он поначалу отнесся к этому спокойно:

— Пусть гуляют. На то они и молодые.

Через полгода мы заговорили о женитьбе.

Илья Севастьянович встревожился: разведенный и без собственного жилья — жених я был явно незавидный. Накануне нашей свадьбы он слег, а отчего да почему заболел — до сих пор неизвестно, и «Горько!» гости откричали без него.

Потом мы вроде притерлись друг к другу и даже подружились. Был даже момент, когда Илья Севастьянович меня сильно зауважал.

Я в то время держал мотолодку на Онеге. Как-то в субботу под вечер Илья Севастьянович говорит:

— Может, сгоняем на зорьку к Девичьим островам. Я там места знаю.

Дачи в ту пору у него еще не было.

Собрались да поехали.

На заветной луде почему-то не клевало. Перебрались на другую. И там поплавки стоят, как часовые у Мавзолея, не шелохнутся.

Говорю:

— Вы половите, а я, пожалуй, полчасика вздремну — неделя трудной была.

Разложил одно из кресел и лег. Проснулся оттого, что спине стало зябко. Илья Севастьянович над удочкой горбится, а поплавок на зыби пляшет.

Сразу определил: «Север задул».

— Надо возвращаться, — говорю. — Скоро ветер волну нагонит.

Как-то очень быстро на озеро пали сумерки.

Неподалеку от местечка Уя есть каменная гряда. Я взял мористее, чтобы обойти ее, и почти тотчас раздался удар, мотор взвыл.

— Что это?

— На камень напоролись. Похоже, винт сломали.

Уже сильно качало, и на воде появились барашки.

Я быстро разделся до плавок.

— Нырять будешь? — спросил Илья Севастьянович.

— Пока хода нет, брызгами вымочит до нитки. Вы бы тоже сняли все с себя.

— Вот еще! Говори, что делать.

Я усадил его на весла и велел держать нос лодки против волны, а сам полез к мотору, отвернув удерживающие струбцины, перевалил его в лодку, и на сердце отлегло, оказалось, что всего-навсего сорвали шпонку. Концы ее, конечно, закусило в канавке, так что с ремонтом я провозился минут двадцать, а, может, и все полчаса. Лодка плясала на онежских качелях. Когда у нас появился ход, я, укрывшись за водительским стеклом, надел сухую одежду, а Илья Севастьянович смог переодеться только дома. После той памятной рыбалки он три недели провалялся с воспалением легких. Глотал антибиотики, пил чай с малиной и добродушно сипел:

— А ты молодец! Ловко в темноте-то молотком орудовал. И ведь ни разу по пальцам не попал.

Эту лодку я подарил ему на шестидесятилетие. А сейчас она третий год лежит у дровяника в ожидании капитального ремонта.

Я вышел на крыльцо. Уже наступила ночь, и было довольно прохладно. Над теплицей сиял ковш Большой Медведицы. Подумал: «Зря, конечно, с дедом не помирился. Он так и ушел с обидой на меня».

Наши стычки с ним начались, когда в стране поднялся вал больших перемен. Эта так называемая «перестройка», словно гражданская война, прошлась по многим семьям. Дед ее не принял, Горбачева он называл предателем, Ельцина — «царем Бориской», полемизировал с телевизионными ведущими и незатейливо, но от души ругался. Он стал демонстративно читать коммунистические издания и ходить на партийные собрания, на которых собирались такие же обиженные пенсионеры.


Еще от автора Валерий Николаевич Верхоглядов
Участок в «Эфире»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Гастролер

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Девять дней в мае

Роман "Девять дней в мае" Всеволода Непогодина отправляет нас в те трагические дни, когда на улицах мирного, европейского города 21 века, города поэтов, художников и музыкантов, заживо сжигали ни в чем не повинных людей.


Потерянный дневник дона Хуана

Как удалось автору найти новый, скрытый смысл в легенде о доне Хуане Тенорио, вошедшем в мировую литературу под именем дона Жуана?Как удалось превратить историю великого соблазнителя в историю великого влюбленного?Что скрывается за известным преданием о прекрасной донье Анне и безжалостном Каменном Госте?Дуглас Карлтон Абрамс представляет читателям свою собственную — совершенно оригинальную — историю дона Хуана. Историю, в которой вымысел переплетен с фактами, а полет фантазии соседствует с реальными событиями…


Записки свободного человека, или Как я провел детство

Диденко Анатолий (род. в 1979 году) – практикующий адвокат, преподаватель гражданского права. Выпускник школы боевых искусств «Белый БАРС», постоянный эксперт журнала «RIDE». В книге автор с изрядной долей иронии рассматривает волнующие большинство мужчин и женщин проблемы с точки зрения представителя поколения Х.


В сетях Твоих

Герой новой книги петрозаводского прозаика Дмитрия Новикова Михаил впервые сталкивается с торжественной и строгой красотой Русского Севера, и это заставляет его раз и навсегда пересмотреть взгляды на жизнь, отказаться от выморочности городского существования и тех иллюзорных ценностей, которыми живут люди в столицах. Древняя магическая сила северных земель как сетью ловит человека, подчиняя его себе и меняя его.Жесткая и пронзительно красивая, как сама природа Русского Севера, проза Дмитрия Новикова выделяется на фоне современной российской словесности – как здоровая сосна на фоне регулярного сада.


По-родственному

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Тунисская белая клетка в форме пагоды

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.