Солнечный огонь - [10]

Шрифт
Интервал

Еще один важный источник пособия и казне ничего не стоящий представляет сардарский скот, которого ныне открыто до 30-ти тысяч штук, розданный в свое время сардарем жителям на содержание, которое им вменялось в подать. Он от него в свою очередь, как хозяин, получал масло, шерсть и самый приплод и пр. О существовании сего скота я от многих наслышан и решительно удостоверился от членов областного правления Петрикова и Меддокса. Продолжать казне сие сардарское хозяйство неудобно и в нашей администрации просто невозможно, раздать же солдатам на порции значит израсходовать безвозвратно; но раздача сего скота переселенцам чувствительно пополнит и исправит их хозяйство.

Сколько я ни старался узнать стороною, и именно чрез моего переводчика Дадашева, для сего чрезвычайно способного, которого заставлял расспрашивать по деревням, где проезжал, в Эчмиадзине и здесь, не происходили ли какие злоупотребления при раздаче денег, но никто на это не жалуется и сего точно не было.

У областного начальника переводчик Мирза-Татус известный мошенник, но он по сему делу не имел ни каких поручений; равномерно и брат его, начальник Сурмалинского магала, такой же общепризнанный негодяй, о котором я теперь упоминаю к слову, но при переселении он тоже ни во что не вмешан.

Много должно ожидать от старания тех, которые ныне заведывают водворением пришельцев, особенно от кн[язя] Аргутинского; он уже верно не впадет в ошибки своего предшественника, майора Владимирова.

Также мы с ним немало рассуждали о внушениях, которые должно делать мусульманам, что бы помирить их с нынешним их отягощением, ко торое не будет долговременно, и искоренить из них опасение насчет того, что армяне завладеют навсегда землями, куда их на первый раз пустили. В том же смысле говорено мною и полицмейстеру, членам правления и ханам, которые у меня здесь были (выделено нами - Г.Г.).

В[аше] с[сиятельство] сделали бы истинное благодеяние, если бы предписали Тифлисской казенной экспедиции, чтобы она отрядила сюда нескольких чиновников. Здесь просто некому дела делать, даже писарей нет, переводчиков также. Я думаю, что можно было бы выбрать для сего нескольких учеников из армянской школы в Тифлисе.

Обращаясь опять к переселенцам, я нахожу, что они гораздо полезнее наших грузинских армян, вообще торгашей, не приносящих никакой пользы казне; а перешедшие из Персии большею частью - ремесленники и хлебопашцы".

ГЛАВА 3

Парусник

Бушевавшая над Нахчиваном ночная гроза задержала рейс самолета из Баку на три часа. Я летел на отчую землю, и эта непредвиденная задержка только усилила нетерпение, охватившее меня накануне этой поездки.

Хорошо возвращаться домой. Открываешь дверь, входишь... и что? Почему то, что ты видишь, называется твоим домом? Чем и кем он населен?

Где-то там, высоко в горах затерялось в зелени обвитое нежной рукой речки Алинджачай село Арафса, в котором 12 августа 1895 года родился мой отец, Абдуррахман Гасан оглу Гусейнов, а неподалеку - в Абракунисе - мать, Фатма Бегим. Из тех же краев, из села Милах начался скорбный путь моего отца по тюрьмам, ссылкам и лагерям... В январе 1930 года его впервые арестовали в Милахе.

Родившийся в 1951 году в поселке Кировск Талды-Курганской области Казахстана, я, лишь постепенно взрослея, осознал, какую горькую чашу пришлось изведать моим родителям и сотням других азербайджанских семей, живших там по соседству с нами. Я был сыном спецпереселенца, "социально опасного элемента". Но должны были пройти годы, чтобы мне открылась во всей полноте драма моего народа.

Я летел в Нахчиван и в дороге перечитывал "Записку о переселении армян из Персии в наши области" Грибоедова, опубликованную впервые в "Актах Кавказской археографической комиссии" в 1878 году. Мне уже было известно, что армянские исследователи ставят под сомнение авторство Грибоедова. Понятно, им хотелось понизить статус этого документа, хотя, если бы они внимательнее прочитали переписку Александра Сергеевича, то нашли бы там немало сходных с "Запиской" мыслей.

Но даже сам факт того, что под покровительством имперской российской власти стало возможным подобное массовое переселение, когда интересы веками жившего на этих землях народа совершенно не были приняты во внимание, - уже достаточно вопиющий. Да и на фоне нищего русского крестьянства, задыхавшегося в тисках крепостничества, те льготы, которыми наделялись переселенцы (о чем исчерпывающе пишет Сергей Глинка в своем "Описании переселения армян аддербиджанских в пределы России", изданном в 1831 году), представляются беспримерными.

Переселившись в исконные области проживания азербайджанцев, армяне, по сути, занялись строительством своего дома в чужом доме. Получалось, как в русской народной сказке: попросилась лисица к зайцу в избу, пожалел он ее, впустил, а она его и выгнала... Но сказки сказками, а реальный замысел царских стратегов был, конечно, таков: образовать на границе империи с мусульманским миром щит из единоверцев армян. Единоверцы, правда, почти сразу же повели себя совсем не так, как от них ожидали русские. Вся де ятельность армянских псевдореволюционных организаций во главе с Дашнакцутюн была направлена на расшатывание устоев Российской империи. А в конце XX века армянский президент Левон Тер-Петросян первым заговорил о необходимости развала СССР. И в этом тоже проявилось коварство и дальние замыслы армян, которые они пронесли сквозь века, кочуя среди других народов, сея там раздоры и смерть. Если же учесть еще и факт, что не без активной армянской помощи взорвалась изнутри Оттоманская Империя, то... Впрочем, об этом еще речь впереди.


Рекомендуем почитать
В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.


Школа корабелов

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дон Корлеоне и все-все-все

Эта история произошла в реальности. Её персонажи: пират-гуманист, фашист-пацифист, пылесосный император, консультант по чёрной магии, социологи-террористы, прокуроры-революционеры, нью-йоркские гангстеры, советские партизаны, сицилийские мафиози, американские шпионы, швейцарские банкиры, ватиканские кардиналы, тысяча живых масонов, два мёртвых комиссара Каттани, один настоящий дон Корлеоне и все-все-все остальные — не являются плодом авторского вымысла. Это — история Италии.


История четырех братьев. Годы сомнений и страстей

В книгу вошли два романа ленинградского прозаика В. Бакинского. «История четырех братьев» охватывает пятилетие с 1916 по 1921 год. Главная тема — становление личности четырех мальчиков из бедной пролетарской семьи в период революции и гражданской войны в Поволжье. Важный мотив этого произведения — история любви Ильи Гуляева и Верочки, дочери учителя. Роман «Годы сомнений и страстей» посвящен кавказскому периоду жизни Л. Н. Толстого (1851—1853 гг.). На Кавказе Толстой добивается зачисления на военную службу, принимает участие в зимних походах русской армии.


Дакия Молдова

В книге рассматривается история древнего фракийского народа гетов. Приводятся доказательства, что молдавский язык является преемником языка гетодаков, а молдавский народ – потомками древнего народа гето-молдован.


Лонгборн

Герои этой книги живут в одном доме с героями «Гордости и предубеждения». Но не на верхних, а на нижнем этаже – «под лестницей», как говорили в старой доброй Англии. Это те, кто упоминается у Джейн Остин лишь мельком, в основном оставаясь «за кулисами». Те, кто готовит, стирает, убирает – прислуживает семейству Беннетов и работает в поместье Лонгборн.Жизнь прислуги подчинена строгому распорядку – поместье большое, дел всегда невпроворот, к вечеру все валятся с ног от усталости. Но молодость есть молодость.