Солнечный дождь из черной дыры - [56]

– Петля, петля, – повторила Вера.

Слово заиграло, наполнилось смыслом. Вдруг стало понятно, что надо делать. Слёзы враз высохли на глазах. Петля – вот он выход из западни, в которую Вера сама себя завлекла много лет назад. Петля – выход из проклятой, мучительной жизни, решение всех проблем! Абсолютно всех! Всё так очевидно, что Вера даже счастливо засмеялась.

Она как будто проснулась, деловито вытерла руки, перетёрла посуду, отнесла в стирку испачканное кровью полотенце. Заглянула в бак с грязным бельём. На секунду задумалась и запустила стирать машинку. Потом отправилась в кладовку, по пути отмечая, всё ли в порядке, нет ли где-то пыли и все ли вещи лежат по местам. В кладовке Вера быстро нашла бельевую верёвку, захватила табурет и пошла в гараж. В гараже раньше, ещё у старых хозяев, на стене были полки. Они держались на каких-то огромных железных крюках. Бывший хозяин дома был мастером на все руки и в гараже держал массу всяких приспособлений, расставляя их на полках. Вадик сказал, что этот бардак в гараже ему не нужен, нанял работников, которые вынесли из гаража всё совершенно, покрасили стены, но некоторые крючья почему-то оставили в стенах. Вадик в гараже картины вешать собирался, что ли?

Вера поставила табурет к стене, влезла на него, стоя на цыпочках, закрепила верёвку на крюке, сделала петлю, надела себе на шею и сильно толкнула ногами табурет. В правильности своего поступка она не сомневалась ни секунды, у неё не тряслись руки, она не сделала паузы между тем, как надела петлю и толкнула табурет. Так легко она чувствовала себя в далёком детстве… Полетела…

Табурет упал на бок. Несколько секунд Вера висела в петле, а потом инстинкты взяли верх над разумом, и тело с силой стало хвататься за жизнь. Вера захрипела, задыхаясь, руками стала хватать верёвку, пытаясь оттянуть её от горла, ноги судорожно забились в воздухе, ища опору.

– Дура какая! Ты что творишь?! – на пороге гаража показалась бабка.

В гараж можно было попасть прямо из дома. Выходишь из прихожей, спускаешься в гараж по лестнице. Лестница была довольно крутой, Нинель по ней никогда не ходила. Если она ехала куда-нибудь с родными, ей автомобиль подавать надо было к порогу. Сейчас она с удивительным проворством сбежала по лестнице, подсунула Вере под ноги табурет, не обращая внимания на то, что бившаяся в конвульсиях Вера больно била её ногами. Потом схватила лежавший в ящике с садовым инструментом секатор и перерезала верёвку.

Вера мешком повалилась на пол. Нинель присела перед ней и с силой залепила пощёчину.

– Вот же дура! Что придумала?! Чтобы я тут одна ворох проблем разгребала?!

Вера хрипела и держалась за горло, на котором наливалась синевой полоса от верёвки.

– Пойдём, тебе лечь надо! – попыталась поднять её бабка.

Вера уткнулась ей в плечо и в голос разрыдалась.

– Мама, мама, ты не понимаешь… Я так больше не могу! Не могу!

– Молчи, тебе разговаривать больно, попробуй встать. Сейчас ляжешь в кровать, я тебе отвар дам от нервов, поспишь, а потом мы с тобой поговорим.

Бабка поднялась на ноги и потянула за руку Веру. Вера встала с пола с трудом, всё тело колотила мелкая дрожь, ноги были ватными, коленки предательски подгибались. В обнимку мать и дочь направились к лестнице. Но подняться по ступенькам не успели, их остановил незнакомый голос:

– Что это вы тут делаете? Вешаетесь, что ли? Вы, Нинель Борисовна, всех вокруг жизни учить горазды, а в собственном семействе порядок навести не можете. Родня ваша дохнет, как мухи, то водки палёной нажрутся, то в петлю лезут. Смешно…

На верху лестницы стоял незнакомый мужчина в тёмном спортивном костюме с капюшоном. Костюм недешёвый, фигура у мужчины худощавая, подтянутая, но красное отёкшее лицо с мутными бесцветными глазами выдавало, сколько всякой алкогольной дряни оно на себя систематически принимало.

– Ты ещё кто такой?! Как посмел в чужой дом без приглашения припереться?! – мало обращая на незнакомца внимания, огрызнулась бабка. Её внимание сейчас занимала Вера.

– Мам, это Кирюшечка, Лидкин приятель, которого она к себе приняла, – хриплым голосом представила незваного гостя Вера, избегая определения «бывший бомж с местной помойки».

– Вот и пошёл вон к своей Лидке! – беззлобно погнала его бабка.

Вместо ответа Кирюшечка подхватил с пола принесённую им канистру и щедро окатил бензином стоящих внизу Нинель Борисовну и Веру.

– Ты что, гад?! – заорала бабка. – Спятил, что ли?!

– Стоять! – приказал Кирилл и чиркнул зажигалкой большой для газовой плиты. – Жечь я тебя, Борисовна, буду! Прости, Вера, но и тебя за компанию. Только двиньтесь с места, брошу зажигалку, загоритесь, как факелы!

Вера с матерью отступили назад.

– Подожди! – попробовала говорить спокойно Нинель, но голос предательски дрогнул. В серьёзность его намерений она поверила сразу. – Тебе-то я что сделала? Ты мне благодарен должен быть, я тебе безбедную жизнь обеспечила. Из грязи в князи. Ты ж при Лидке как сыр в масле. Давай поговорим. Убери зажигалку, не ровен час уронишь, а тут бензин везде.

– Обязательно поговорим, я с тобой давно поговорить хочу! – усмехнулся он. – Только свяжу-ка я вас, чтобы руки разговаривать не мешали. Вера, возьми верёвку, ту, на которой недовешалась, свяжи матери руки и иди сюда.