Солнечные часы - [53]

Все, кроме Чарли, повернулись к доске со снимками. Ей это было ни к чему: она изучила все фото, удивляясь отсутствию мало-мальского сходства между жертвами. Сексуальные извращенцы, как правило, предпочитают один тип женщин.

У хорошенькой Пруденс Келви лицо тонкое, с небольшим лбом, и длинные темные волосы. У Наоми Дженкинс такая же прическа, но волосы кудрявые и почти рыжие, лицо более округлое. И она выше. Комботекра сказал, что рост Пруденс Келви – метр пятьдесят восемь, а Наоми выше ста семидесяти. Сандра Фригард абсолютно другая: блондинка с квадратным лицом. К тому же в ней килограммов десять лишнего веса, в то время как Дженкинс изящная, а Келви и вовсе тощая.

– Если тебе, в отличие от всех остальных в этой комнате, нет дела до несчастных женщин, прикуси язык, – бросила Чарли в сторону Гиббса.

Комботекра нахмурился, услышав замечание насчет рыла, и Чарли его понимала.

– А я сказал, что мне нет дела? – ощетинился Гиббс. – Просто говорю, что она не уродина. Следовательно, была другая причина не снимать с нее маску.

– Отлично. Но следи за языком. Одно и то же можно преподнести по-разному. Так что шевели мозгами.

– А я и шевелю, – с угрозой протянул Гиббс. – Еще как шевелю. Побольше, чем некоторые.

«Что этот гаденыш имеет в виду?»

– Нам обязательно выслушивать ваши с Гиббсом пререкания, сержант? – не выдержал Пруст. – Продолжайте, сержант Комботекра. Прошу прощения за своих подчиненных. Обычно они не галдят, как детки в песочнице.

Чарли мысленно взяла на заметку: случайно забыть напомнить Снеговику о грядущем дне рождения его жены. Сэм Комботекра улыбнулся ей сконфуженно. Ему неловко за Пруста, решила она, и сержант сразу поднялся в ее мнении. При знакомстве она про себя окрестила его «прилизанным», а сейчас передумала: Сэм Комботекра просто вежлив и хорошо воспитан. Позже, если выдастся минутка наедине, она извинится и за грубость Пруста, и за хамство Гиббса.

– По прикидкам Пруденс Келви, она провела в машине около часа, плюс-минус минуты, – продолжал Комботекра.

– А она где живет? – спросил Саймон.

– В Отли.

Пруст скривился:

– Что за тупое название? Там еще и живут?

Чертов сноб, подумала Чарли. Сам-то где живешь? По-твоему, Силсфорд сродни Манхэттену?

– Там живут, – подтвердил Комботекра.

Еще одна привычка сержанта, разозлившая Чарли при знакомстве, – вместо «да» или «нет» Комботекра давал полный ответ.

– Это рядом с Лидсом и Брэдфордом, сэр, – объяснил Селлерс, сам родом из Донкастера.

Чуть заметный кивок Пруста означал, что объяснение принимается, хотя и с трудом.

– Поездка Сандры Фригард могла длиться от часа до двух, – продолжил Комботекра. – Она живет в Хаддерсфилде.

– Что близ Уэйкфилда, – вставила Чарли. Не смогла отказать себе в удовольствии. На ее лице ни один мускул не дрогнул – пусть Снеговик попробует доказать, что ею двигало что-то, кроме желания быть полезной.

– Похоже, театр, где все происходило, находится ближе к месту жительства Келви и Фригард, нежели к Роундесли, где живет Дженкинс, – сделал вывод Пруст.

– Вряд ли Келви и Фригард возили туда же, куда Дженкинс и жертву номер тридцать один, – возразил Саймон. – Ни Келви, ни Фригард не упоминают сцену.

Комботекра согласно кивнул:

– Обе описывали длинную узкую комнату с матрацем в одном конце и пространством для публики в другом. Зрители стояли. Ни стульев, ни накрытого стола. В случае Келви и Фригард зрители выпивали, но не ели. По словам Фригард, им подали шампанское.

– Существенное отличие, – недовольно пробубнил Пруст.

– Сходства, однако, больше, чем отличий, – заметила Чарли. – Предложение «разогреться перед шоу» неизменно во всех трех случаях. Келви сказала, что комната была ледяной, и Наоми Дженкинс вспомнила, как насильник уходил включать отопление. На Фригард напали в августе – неудивительно, что она не упоминает о холоде.

– Сандра Фригард и Прю Келви упомянули странную акустику в комнате. – Комботекра опять заглянул в свои записи. – Келви подумала, что это гараж. Фригард тоже решила, что это нежилое помещение, – мастерская или чтото вроде. Кроме того, стены показались ей ненастоящими. Та стена, которую она могла рассмотреть с матраца, была как будто из плотной материи. Ах да. Окон в комнате, описанной Фригард, не было.

– А Дженкинс говорит, что видела окно, – сказала Чарли.

– И вы решили, что дела Келви и Фригард надо объединить в одно? – спросил Пруст.

– Да. Весь отдел решил.

– Дженкинс изнасиловали совсем в другом помещении, – твердо заявил Саймон.

– Если насилие вообще имело место, – добавил Пруст. – Я по-прежнему сомневаюсь. Она постоянно врет. Прочитала письма жертв насилия на сайте – оба опубликованы до ее истории – и решила наплести нечто подобное. После знакомства с Хейвортом сунула и его в свою фантазию – сначала в роли спасителя, а потом, когда осточертела ему и он ее бросил, в роли насильника.

– Вы психолог, сэр, – не удержалась Чарли.

Саймон ухмыльнулся, и у нее слезы подступили к глазам. Как часто шутку понимали только они двое и никто больше. Так почему они не вместе? И не будут никогда, скорее всего? Чарли хотелось плакать. Вспомнился Грэм Энгилли, которого она оставила в недоумении и расстроенных чувствах, пообещав звякнуть. До сих пор не собралась. Грэм слишком мелок, чтобы заставить ее плакать. А может, это и хорошо? Может, ей как раз и нужны отношения попроще?