Солнечная девушка - [15]

Теперь они смотрели друг другу прямо в глаза. Солнышко слегка покачала головой:

– В любом случае здесь достаточно того, к чему я приложила руку. Я специально держу двери закрытыми, чтобы не пугать непосвященных.

Она имеет в виду свою спальню?

– Какие двери?

– Мой кабинет. – Солнышко показала на дверь в дальнем конце гостиной, потом махнула рукой на закрытую дверь у себя за спиной: – Спальня.

У Лео пересохло во рту. Из-за какой-то дурацкой комнаты? Нет, от одной мысли о комнате! Он ничего не мог с собой поделать.

– Покажи.

– Ты не готов, Лео. – Она подмигнула. – Но представь себе викторианскую Англию. Это кабинет. А в спальне смесь покоев Шахерезады и Марии-Антуанетты.

Лео так пристально уставился на дверь в спальню, что самому стало противно. На что он рассчитывал? Что Сезам откроется? И вообще, какое ему дело?

– Так! Лео! С чего начнем наше гастрономическое предприятие?

Он с трудом оторвал взгляд от двери и перевел на нее: живые смеющиеся глаза, роскошные волосы, поблескивающее платье и босые ноги.

– Ты не надела туфли. – Уф-ф! Конечно, она в курсе, что не надела туфли! Это же ее ноги, верно?

– Дома я почти всегда хожу босиком. Но у меня есть пара симпатичных черных шпилек со стразами, которые я надеваю с этим платьем на выход.

Он представил, как она входит в «Юг» в струящемся красном шелке и сверкающих туфлях.

Его взгляд пополз вверх. Выше, выше, выше. Пока он не увидел глядевшие на него большие лукавые глаза и слегка приоткрывшиеся губы.

Она облизнула их.

– Солнышко…

– Да? – Скорее вздох, чем слово.

– Хм. – Что? О чем это он? – Ноги. – Черт! – Я хотел сказать туфли! В смысле мои.

– Они мне нравятся. Синий нубук. Формованный скругленный нос. Белая подошва. – Теперь ее взгляд пополз вверх. – Отлично подходят…

Да что за дьявольщина! Оставалось только надеяться, что она не заметит эрекцию. Она сглотнула и покраснела. Заметила!

– …к джинсам, – еле слышно закончила она. Катастрофа. Полная катастрофа. Давай скажи что-нибудь, скажи что-нибудь.

– Я имел в виду те, для свадьбы.

Вот действительно стоящая тема. Он уже начинал испытывать искреннее любопытство в отношении того, что она для него придумает. Хотя, вполне возможно, все кончится обувным эквивалентом ее убогой сосновой мебели, простыми черными кожаными туфлями на шнурках.

– О! Ну, ты же помнишь: сначала я должна увидеть то, что ты наденешь? – Солнышко неуверенно улыбнулась. – Так! Паста? Я даже купила фартук!

Еда. Хорошо. Отлично. Об этом он мог говорить, не боясь показаться глупым, скучным, раздражительным или одержимым неуместным влечением. Ну, не мог он испытывать влечение к Солнышку Смарт. Они полярные во всех отношениях. Как свет и тьма. Как ясность и туман. Как радость и… Ох, ради бога, возьми себя в руки.

– Кастрюли и сковородки у тебя есть?

– Да, но большая часть даже не распакована.

– Большая часть? Сколько времени ты тут живешь?

– Два с половиной года.

Если бы у него были волосы, он начал бы их рвать. Два с половиной года! Вполне достаточно, чтобы распаковать все кастрюли и сковородки.

– Мне нужна средняя кастрюля и большая сковорода. А как насчет мисок? Тарелок? Столовых приборов?

– Тарелки и все прочее у меня есть.

– Принесешь все это, когда я распакую продукты.

Солнышко заметалась туда-сюда. Без толку. Открывала шкафы и выдвигала полупустые ящики. Лео поставил охлаждаться вино в холодильник. Он был почти пустой, если не считать молока, масла, содовой и остатков камамбера. В морозилке лежала бутылка водки и полбатона хлеба.

На кухне имелась выдвижная штуковина для хранения продуктов, которую он открыл с некоторым трепетом. Канистра арахисового масла. Упаковка лимонного чая. Пакет сладких детских хлопьев. Банка консервированной фасоли, на вид столетней давности. И три пакета лапши-двухминутки. Он вздохнул.

– Вот. – Солнышко с гордостью показала на кастрюлю, сковородку, миски и вилки, которые разложила в линию на рабочем столе. Она напомнила ему гиперактивного котенка, которому дали поиграть с клубком шерсти.

– Сколько тебе лет? – вдруг спросил он.

– Двадцать пять. А что?

– Выглядишь моложе. И по поведению тоже.

– Значит, я толстая и незрелая?

– Ты не толстая.

– Но я не зрелая? Только потому, что не умею готовить пасту? Какая несправедливость. Я же не прошу тебя придумать дизайн туфель, верно?

– Да, да. Пойди надень фартук. – Зачем он это сказал?

Она торопливо бросилась к маленькой нише. Что она делает? Неужели собирается торчать с ним на кухне! Тогда зачем ей фартук?

Однако, когда она, сияя, вернулась, он не нашел в себе сил попросить ее отправляться смотреть телевизор, пока он готовит.

Лео бросил взгляд на слоган, украшавший фартук: «Классная, дерзкая и немного нахальная». Прикусил щеку изнутри, сдерживая улыбку. Он не позволит ей очаровать себя. Как Гари, Бена и, возможно, Марко. И всех прочих жестянщиков, портных, солдат и шпионов.

– Да ладно, признайся, он тебе нравится! – Она, видимо, заметила натянутое выражение его лица.

Надевая фартук, Солнышко зацепила волосы, и из-под челки выглянул висок. Лео затаил дыхание. Потому что захотелось поцеловать ее в висок.

«В нее влюблена половина мужского населения Сиднея, – напомнил он себе. – А ты не намерен становиться очередным куском мяса в этой армии. Повтори!»