Солнце за стеклом - [5]

— Николай Иванович, научи меня в шашки играть, — сказала Наталья Петровна.

Он и не услышал, давал распоряжение:

— Надо в срочном порядке купить новое платье. Выходное, чтоб не стыдно. Раз в жизни ездили к Михаилу, была, как чучело. Кофта какая-то, рейтузы…

Ох. В ресторан, так в ресторан. На следующее утро Наталья Петровна купила себе в универмаге новое платье. Хотела поискать что-нибудь недорогое в комиссионном, Николай Иванович запретил:

— Только новое. В скупку сдают одежду исключительно с покойников.

Шестимесячной завивки Наталья Петровна делать, понятно, не стала, нечего смешить людей. Причесалась, как всегда, гладко, а сзади пучок. Николай Иванович надел черный костюм, накрахмаленную белую рубашку с галстуком. И отправились.

Пустой парк. Красные и голубые флаги шеренгами по обеим сторонам центральной аллеи. Твердый зимний ветер, а с утра было тепло и моросил дождь. Жестяной стук и скрип схваченных внезапным морозом полотнищ. Заиндевевший, похожий на оцинкованное железо асфальт. Громкая музыка из репродукторов — праздничная музыка — медь духовых инструментов. Голые и черные, точно отлиты из чугуна, стволы деревьев, а над ними — синее металлическое небо.

— Вон там, если налево к пруду, наша площадка. Где собираемся, — пояснил Николай Иванович. Жена согласно кивнула. Потом спросила:

— А «Весна эта»? Далеко еще?

— Минут пять, не больше.

…Боится. Николай Иванович видел: боится. Как из деревни… А ведь одно удовольствие таки идти, точно на демонстрации — флаги, музыка и ветер. Он посмотрел на жену. Семенит рядом, лицо озабоченное. Обдумывает, как бы отказаться теперь. Вот бабы!

— Николай Иванович, — робко начала Наталья Петровна, — а может, это… Все же дорого. Погуляем здесь, в саду, и ладно?

— Платье купила? — Николай Иванович строго взглянул на жену. — Купила. И все.

Вообще-то в ресторане оказалось хорошо. Красиво. Сверкают люстры (из чистого хрусталя), занавески голубые, плюшевые, и на креслах такая же обивка. Вдоль стен большие столы, человек на шесть, а посередке маленькие, на четверых. Вот к такому столику Сорокин и привел жену, велел садиться и сам сел напротив.

Наталья Петровна потихоньку приходила в себя. Пока раздевались в вестибюле, ей было стыдно швейцара и гардеробщика, зато Николай Иванович — хоть бы что. (Храбрый какой!) Вошел, со всеми поздоровался, разделся. Потом — к зеркалу. Постоял, вынул расческу, провел по волосам, еще поглядел, посуровел. Вошли в зал и сели.

— Салфетки-то из настоящего полотна, — шепнула Наталя Петровна.

— Это ресторан «люкс», не закусочная, — громко откликнулся муж. Голос был обстоятельный.

В большом зале было тихо и малолюдно, занято всего несколько столов, за одним компания, остальные парочки. Вон мужчина — на вид шестьдесят, не меньше, голова лысая с белым. А тоже с дамой. И дамочка, похоже, не в годах, все крутится да вертится, к Наталье Петровне сидит спиной.

Появился официант, молодой, сытый, в голубом костюме. Сказал «Добрый вечер», положил меню и ушел. Наталья Петровна посмотрела вслед — смешно: идет и задом вертит, будто девка.

Выбирал Николай Иванович долго и степенно. Сперва, надев очки, внимательно прочитал меню от начала до конца. Отметил про себя, что цены — будь здоров (надо бы куда сообщить, чтоб проверили), но решил не жаться, не для того выбрался с женой в ресторан, не копейки считать. Сказал:

— Значит так. Возьмем салат «Столичный», шпроты, две порции. Теперь — селедка. Закуска. Так. Суп — борщ «Московский». На второе бифштекс натуральный с яйцом. Осилим?

Тут как раз подоспел официант, достал какую-то книжечку, карандаш. Стоит, молчит, ничего не спрашивает. Ждет и глядит вдаль. А Николай Иванович, как нарочно, тоже молчит. Наталье Петровне опять стало стыдно, вдруг подумалось: плохо одета. И ногти страшнее, а у этого, у официанта вроде маникюр. И вообще чуть не духами пахнет. Сжала руки, подобрав пальцы.

Николай Иванович смотрит в меню, официант смотрит по сторонам. И нехорошо как-то смотрит, будто помирает с тоски или живот у него заболел.

Наконец Николай Иванович поднял голову, продиктовал, что принести, добавил еще сладкое — компот из слив. Официант ножками лакированными переступил, пошевелил губой:

— Что пить будем?

— Ага! — согласился Николай Иванович. — Это я, значит, про самое главное забыл. Упущение в работе…

— Водка? Коньяк? — перебил официант и вздохнул. Да так жалобно, с надрывом.

— Пива пару бутылок. «Жигулевское» есть?

— Пиво, прошу прощения, не у нас. Тут неподалеку. В бане.

Официант сказал это очень вежливо и негромко, но Наталье Петровне сразу стало жарко.

— Тогда лимонад, — отрывисто произнес Николай Иванович.

Официант пожал толстыми плечами, однако записал. Живот у него, видно, с каждой секундой болел сильнее.

— Что для… дамы? — спросил с запинкой.

Николай Иванович не понял, молчал, и он повторил громче, обращаясь на этот раз к Наталье Петровне:

— Тоже… воду пить будете? Или как?

— Я… мне… — смешалась Наталья Петровна.

— Ладно, — буркнул муж, — красного тогда дайте. По бокалу. «Три семерки».

Официант медленно потащил вверх тонкие (никак, выщипанные?) брови и горестно сказал, что бокалами подается только шампанское, что же касается этих… семерок, шестерок или как там, то он, конечно, извиняется, но не имеет понятия, о чем речь.