Солнце в скобках - [7]

– Что-то не так? – осторожно спросила Роза, подтянув простыню к подбородку.

Доктор задумчиво посмотрел на свои руки и кивнул в сторону открытой барокамеры:

– Вот, Роза Витальевна. Покидаю я вас... Подписал заявление у главврача об увольнении. Перевожусь в ЦИТО. И к дому ближе, да и условия более подходящие... Такие вот дела... – Доктор вздохнул и провел рукой по простыне, под которой была Роза.

Роза задохнулась от неожиданного горя, от этой случайной нежности Ивана. Она резко села, забыв о больном позвоночнике, и схватила врача за руку.

– Нет! Не оставляйте... нас. Так нельзя! Я не хочу... потому что привыкла именно к вам.

Иван снисходительно улыбнулся:

– Не волнуйтесь, Роза, у вас будет другой массажист, он не менее профессионален. Вам понравится!

Все, что накопилось в душе Розы за последние месяцы, бесконтрольно вырвалось наружу:

– Вы меня обманываете! Вы совсем другое должны мне сейчас говорить! Разыгрываете спектакль, что вам жаль пациентов оставлять? Да вам меня жалко оставлять! Потому что вы чувствуете то же, что и я!

Роза комкала простыню, не зная, чем занять взволнованные руки. Им так хотелось взмыть на плечи любимого, трепетными пальцами пробежаться по его волосам и коже – знаменитая балерина в совершенстве владела искусством выразительного жеста. Уметь росчерком движения передать многотомные объяснения...

– Простите, – растерялся доктор, – а что я чувствую? Вы хотите сказать...

– Да вы просто любите меня! – слабо выдохнула Роза. – А я вас. И вы давно это поняли, только не знали, как признаться... Но если вы уйдете, то уже никогда не узнаете, что счастье нас обошло стороной! Вы постеснялись открыться, я тоже. И вот уже все. Череда условностей, а чувства не расцвели, они зародились и зачахли, как цветы, которых не поливали.

Иван скрестил руки на груди и внимательно слушал. Первый раз Роза видела его серьезным.

– Я мечтала о вас, как мечтают о спасении на острове потерпевшие кораблекрушение. Я целовала свои руки, до которых вы дотрагивались. Вы были таким нежным только со мной. Я спрашивала у других больных. Да, знаю, только со мной. И вы уходите отсюда, потому что больше не можете справиться со своими чувствами..

Она говорила то, что читала в романах. Пусть это уже произносилось до нее миллионы раз, главное не слова, а то, что ты решился их произнести. Она призналась и теперь главное – что он ответит.

– Послушайте меня, пожалуйста, – Иван встал со стула, подошел к барокамере и с трудом закрыл громоздкую крышку. – Роза Витальевна, мне действительно надо вам сказать нечто очень важное. То, что не скажет никто другой. Я не уверен, что должен делать это... – Иван нервно заходил по комнате.

Неожиданно Роза Витальевна сбросила на пол простыню. Так и застыла на больничной кушетке, обнаженная, в одних маленьких бумажных трусиках, беспомощная, хрупкая белая роза.

Иван закрыл лицо руками, замотал головой. Его захлестнула такая волна жалости к этой женщине! Он бросился к ней, схватил ее на руки и стал целовать шею, руки, живот...

Роза смеялась от счастья. Она расслабила руки, закинула голову и отдалась его объятиям, как Одетта в «Лебедином озере».

– Положите меня, иначе я улечу, – прошептала Роза и обхватила его шею. Прижалась всем телом и утянула за собой. Они белым подвижным облаком накрыли кушетку; обнаженная Роза и сверху на ней Иван в халате.

– Мы с вами будем долго плыть, пока будут силы, а если у вас не хватит сил, я отдам свои. Только любите меня навсегда! – шептала Роза, целуя Ивана куда попало.

Иван вырвался, вскочил и содрал с себя халат, метнулся, выключил свет и закрыл на ключ дверь.

– Я – преступник! – сообщил он, возвращаясь на Розу Витальевну.

– Вы – безумец, и у нас безумное счастье! – уточнила Роза и растворилась в любви молодого мужчины.

Глянцевая кожа, крепкие мышцы, запах молодости и здоровья. Роза сходила с ума от счастья. Она даже не устремлялась Ивану навстречу. Просто полностью расслабляла тело и улетала далекодалеко. А потом вдруг обхватывала Ивана сильно-сильно, беспорядочно шарила по спине, и пальцы оставляли жадные вмятины на его теле. Безумный танец любви. Лучший ее танец...

Балетмейстер в училище любил повторять: «Женщина не ляжет, если она не доверяет своему партнеру». Речь шла о дуэтных номерах, поддержках и различных па. Приходилось отдавать себя в руки по необходимости, с кем руководство ставило в пару, с тем и танцевала. Смешнее всего было изображать любовь на сцене, когда ты знаешь, что твой партнер гей или сплетник и доносчик. Но это ведь театр! Только в жизни все по-настоящему. И Жизель останется жива, и Одетта не придет на мертвое озеро.

...Ей казалось, что за несколько минут она прожила всю жизнь. Учеба в Вагановском, бесконечные репетиции и борьба с балетными девчонками «за середину», сольные партии и триумфальные зарубежные гастроли, отказ от всех маленьких и больших радостей, диеты, постоянные травмы и депрессии. Страх завести ребенка и не станцевать главную партию. Она даже успела задать себе вечный вопрос: «Ну почему только теперь? Где все было раньше?» Но эти мысли промелькнули секундой. Главное сейчас было – запомнить. Каждую сотую долю секунды запомнить, чтобы потом с этим жить.