Солнце в рюкзаке - [8]

Этого кролика он освежевал, выпотрошил и сварил, а кусочек серой шкурки привязал к своему шлему. Баловство.

– Костер, – сказал я, преисполнившись осторожной мудрости. – Он нас не выдаст?

– Прямо под переходом – нет, – ответил Квоттербек. – Мертвая зона. Так что ложитесь спать. Утром пойдем вниз.

И только тогда я заметил, что мы сидим на узком плато, нависшем над сумрачной, плохо различимой долиной. Виднелась зубчатая щетка леса, черный блеск далекой реки, а больше ничего особенного, ни тебе города, ни полигона… а ведь вторая линия уже должна быть населена.

Растерзав свой рюкзак, я добыл из него крепко скрученные валики спальников и после ужина раздал их. Синтетический материал пропах пылью и чем-то кислым. Я принюхался – реактивы.

Не наши, не Солнца, а того самого «Прыгуна».

Тайтэнд тоже заметил.

– Ты бы ему еще под холку спальники запихал, – сварливо сказал он. – Черт, не выветривается…

И только тогда я осознал, как близка и реальна была моя смерть, и меня снова начала бить дрожь, как ни жался я к костру. Лайнмен улегся без единого слова, положив рядом тяжелую «Иглу» и так и не сняв бронежилет. Мне кажется, он и шлем бы не снял, если бы в нем можно было пролежать несколько часов кряду.

Его, Лайна, мало волновало, мертвая там зона или нет, – он был готов нас защищать, и я долго ему умилялся, пытаясь отвлечься от страха. Тайтэнд ходил и ругался вполголоса, размахивая спальником, как флагом, но потом оставил это бесполезное занятие и тоже лег, предварительно отобрав у меня котелки.

– Тебе ничего доверять нельзя.

Я спорить не стал. У меня внутри дрожала туго натянутая струна, и Тайтэнд со своими претензиями по сравнению с ней за проблему не считался.

Это эмоциональность, уверял я себя. Нужно перетерпеть, задавить равнодушием… Ну! Раз-два-три, я не дрожу!

Дрожал.

Раз-два-три.

Великий Аттам, а…

Чтобы заняться хоть чем-то, я распустил шнурки ботинок и взялся растирать ноги. Усталости не было, а вот перенапряжение я поймал. Слишком много расходовал энергии, часть – явно вхолостую. Мне не следовало обращаться к резервам, сообразил я, в этой гонке было достаточно основного запаса сил. Но что сделано, то сделано – мышцы окаменели, судороги постоянно на подходе.

Так я и сидел, борясь попеременно то с дрожью, то с эмоциями, то с ногами, до тех пор, пока Квоттербек не приподнялся на локте и не приказал:

– Спать.

– Я не могу…

– Ложись.

Он поначалу никогда не давал мне договорить.

Ну, я лег, внутренне злорадствуя по поводу того, что на этот раз приказ Квоттербека выполнен явно не будет. Лег и сразу заснул.

Потом оказалось, что спал я так крепко, что утром меня никто не стал будить. Квоттербек и Лайнмен успели спуститься в долину и разведать обстановку – нам повезло, первая линия болела за Солнце, о чем оповещали вывешенные над небольшим селением флаги.

К тому моменту, как об меня споткнулся Тайтэнд, они уже вернулись и сидели над картой, внося в нее правку – все населенные пункты должны были быть отмечены на случай последующего изменения поля или неудачного перехода.

Я выбрался из спальника и молча взялся за еду, внутренне злясь на Квоттербека – он явно внес меня в список бесполезных Игроков и обращался так, словно я только вылез из колбы и меня надо учить ходить.

На самом деле Раннингов не надо учить ходить и даже бегать – это первое, что в нас вложено. А вот нервы у Раннингов слабее, чем нервы Лайнменов и Квоттербеков. Точнее, психика Раннингов должна быть гибкой и приспосабливаемой к изменениям. Это дает некий внутренний дисбаланс, но он должен быть в пределах допустимой нормы. Насчет Тайтэндов не знаю. Им, видимо, прикручивают руки, а остальное бросают на самотек.

Пока я раздумывал о рождениях по правилу Аттама, Тайтэнд сделал неожиданное – подошел и бросил мне на колени маленький тяжелый «Щелчок» – индивидуальную стрелковую игрушку, в умелых руках способную воробью глаз выбить.

– Пойдем постреляем, – сказал он. – А то черт знает, чем нас там болельщики кормить возьмутся.

Я нацепил куртку и шлем, дождался кивка Квоттербека и пошел за Тайтом в зеленые шумящие кусты, которые он ловко раздвигал плечом.

С веток сыпалась крупная холодная роса – заодно и умылся. Солнце бросало лучи прямо сверху, вертикально, и они держались за рыхлую землю, как воткнутые спицы. Через пару шагов начинался крутой склон, за который даже кустарники цеплялись с трудом. Приятно пахло мокрой листвой.

Тайт повернулся боком и легко сбежал вниз, как будто полжизни по холмам лазил. Для меня спуски тоже не были проблемой.

Мы остановились внизу, над уступом, уходящим вниз почти под прямым углом. Склон порос тощей травой и настырным густым орешником.

Несколько орехов Тайт сорвал и сунул в сумку, я последовал его примеру, но пробовать их не стал.

– А теперь – тихо, – шепотом сказал Тайт и бесшумно заскользил вниз.

Как можно тише я скатился следом, и Тайтэнд посмотрел на меня не то что одобрительно, но без бешенства – точно. Я только сейчас рассмотрел – глаза у него тоже рыжие, с зелеными крапинками и внимательным глубоким зрачком.

Неплохой, наверное, парень…

– Раннинг!.. Эба твоя мама!

Пока я разбирался в произошедшем, поднимал «Щелчок» и тыкал им в разные стороны, Тайт уже вломился в заросли орешника, и оттуда ударило два коротких выстрела.