Солнце в две трети неба - [23]

Денис поднял обе руки показывая, что больше не намерен спорить: –Ни за что на свете.

-С каких пор ты стал считать себя капитаном Прометея, Кораблёв?

-А с каких пор вы решили считать себя капитаном, товарищ Горохова?

Они одновременно посмотрели на Антона Романовича. Настоящий, назначенный руководством КосмСовПола и высшим советом Земли, капитан экспедиции негромко заметил: –Вы, видимо, полагаете, вопрос отправки человека пока временная база не окончила развёртывание в полном объёме решённым?

На лицах Иры и Дениса возникло одинаковое растерянное выражение.

Денис уточнил: –Разве есть другой выход?

-Пока нет– ответил Антон Романович: –Но мы ещё будем думать.

Повторно задетый локтём тюбик из сладкого пюре с нарисованным улыбающимся солнцем взлетел под потолок и теперь медленно планировал вниз, невольно приковывая к себе взгляды.

Конец совещания получился скомканным. Ира и Денис дулись друг на друга. Ну прямо поссорившиеся школьники. На лбу капитана появилась новая морщина. Ему предстояло принять непростое решение. Сколько их ещё будет, таких решений, в этой экспедиции?

Далёкая Земля ничем не могла помочь. Она отправила их сюда. Она отдала Прометею всё, что только могла. Дальше им предстояло справляться собственными силами.

Личная каюта кибернетика представляла собой крохотное помещение, где едва помещались выдвигающаяся из стены кровать, она же защитная капсула, рабочий стол, шкаф и три ряда полок составленных из отдельных ячейки сделанных из прозрачного пластика с дверцами на магнитными замками. Стандартная планировка кают для членов экипажа на Прометее. Каждый из них живёт в такой же.

Космонавт мало времени проводит в каюте, поэтому она такая тесная. Предназначенная для сна или если кому-то захочется на какое-то время спрятаться от остальных и побыть одному. Время от времени желание уединиться становиться чуть ли не физической потребностью. Кроме того психологи из КосмСовПола полагают: в дальних экспедициях людям необходим крохотный уголок личного пространства, который они могли бы обустроить по собственному вкусу. Чтобы принимать гостей или самим ходить в гости к товарищам.

Прежде Саша Гончарова не раз была в каюте у Гороховой Ирины. Ячейки из прозрачного пластика можно прикреплять к стене в любом месте и в любом порядке. Сейчас они скреплены в три ряда, каждый следующий длиннее предыдущего на два деления. Прошлый раз Ира составила из них лицо робота: прямоугольник с точками глаз и прямой линией изображающей рот. Хотя, если задуматься, то зачем вообще роботу нужен рот?

Вместо чего-нибудь полезного, в каждую ячейку Ира засунула мелкую мягкую игрушку из тех, которые получаешь в подарок, посетив научно-популярную выставку, музей или за участие в добровольных спортивных мероприятиях вроде августовских пробежек по красному проспекту или в районном чемпионате по ножевому бою.

Зелёные крокодилы, розовые бегемоты, белые медведи с глазами-пуговками и лимонно-жёлтые носороги с мягким рогом из ткани, сидели по ячейкам запертые на магнитные замки.

Когда Ира, по просьбе Саши, разрешила двери открыться, старший пилот и, по совместительству, врач, в том числе психолог, заметила, как хозяйка что-то прячет в ящик стола. Никакой тайны здесь не было. Кибернетик прятала от досужих глаз старую фотографию солдата из древних. Саша была в курсе, что Ира, не зная имя-отчество, называет его генералом и иногда разговаривает с ним. По мнению штатного врача Прометея это являлось не большим отклонением, чем желание вести дневник в сети, выкладывая сокровенные мысли на суд совершенно незнакомых людей и ожидая от них, почему-то, полного одобрения и понимания. Мысленно разговаривая с генералом, товарищ Горохова сбрасывала напряжение и упорядочивала собственные мысли. Сашу это полностью устраивало, так же как и психологов из КосмСовПола.

-Привет– девушка вошла и в каюте сразу сделалось тесно. Ира сидела за рабочим столом. Протиснувшись мимо неё, Саша села на закрытую крышку защитной капсулы выполняющей, в закрытом виде, роль эдакого футуристического диванчика на одного человека. Развернувшийся ремень перечеркнул грудь, приковывая к условному полу и позволяя совершать резкие движения, не опасаясь случайно взлететь под потолок.

Над головой Саши нависало бледно-жёлтое брюхо тряпичного бегемота в прозрачной ячейке. Трёхпалая зелёная лапа ехидно улыбающегося крокодила и перевернувшийся вниз головой, да так и оставшийся лежать белый медведь.

Горохова поинтересовалась: –Никаких сигналов с поверхности?

Саша ответила: –Никаких.

-Понятно.

Девушки помолчали. Наивно было бы предполагать, что кто-то мог прожить больше пятидесяти лет на недостроенном перерабатывающем комплексе корпорации. Если, конечно, древние и вправду кого-то оставили там, внизу. Они узнают наверняка, когда спустятся сами.

-Закончила с анализом банков памяти Цербера?

-Сделала всё, что могла. Большего из них не выжать– Горохова потёрла указательным пальцем верхнюю часть переносицы. Нехитрый жест подсказал Саше, что работа по анализу была весьма непростой. Большего, и вправду, не выжать.

-Он теперь смирный стал– улыбнулась старший пилот: –Большая электронная машина Прометея полностью контролирует все системы бывшей боевой станции. Но, боюсь, ещё несколько лет и Цербер полностью выйдет из строя. Чудо, что он вообще сохранил частичную функциональность до наших дней. Зато в наше распоряжение попал накопленный архив статистики солнечной активности за половину столетья. Довольные неожиданным подарком физики прыгают выше головы от радости. А в земном тяготении это не так просто.