Мастер поглаживал реденькую бородку, наблюдая за каждым движением Нади. Он увидел, что она в чем-то сомневается.
— Я не профессор, моя бомба — это выдумка простого русского человека, но она не примус и не зажигалка. Во всяком случае, то, что я создал, — штука не простая… — И он многозначительно кашлянул. — Сейчас время, когда надо использовать все знания, все умение для борьбы, — продолжал Бублик. — Русский человек не только отважен, он и умелец.
Надя, вероятно потому, что в ее сердце бурлил и искал выхода гнев против врага, вдруг увидела в лице Бублика удивительного героя. Она с волнением сжала его руку.
Бублик и Надя поспорили о том, как лучше использовать бомбу, когда она будет готова.
Если ее взорвать на улице, то после этого враг обратит в дым и пепел всю деревню. Они отказались от этой мысли.
Решили отыскать и уничтожить как можно большую группу врага в отдаленном от деревни месте.
В воображении Бублика возник высокомерный, представительный немецкий генерал в окружении высших офицеров. Вот бы кого уничтожить!
Девушка и Бублик условились о встрече с наступлением темноты.
Бублик, поцеловав свою побледневшую, дрожащую жену, вышел задворками из деревни.
Через час Надя встретила его на поле, около старой сломанной мельницы. Бублик нес тяжелую "штуку", завернутую в мешок.
Откуда-то изредка доносилась пулеметная стрельба. Они торопливо пошли по направлению к лесу.
Ночь они провели в лесной чаще, дрожа от холода. На рассвете, спустившись в яму, разожгли костер, отогрелись и снова тронулись в путь.
Бублик пошел на разведку. Долго он не возвращался. Надя испытывала сильную тревогу. Чтобы было легче, сбросила тулуп, взобралась высоко на дерево, осмотрелась вокруг. Но Бублика не увидела.
Наконец он вернулся — усталый, шатающийся. Тяжело дыша, безнадежно махнул рукой:
— Плохи наши дела… На дорогах многолюдно. Машины, танки… Приблизиться невозможно.
Надя внезапно почувствовала слабость.
— Что же мы теперь будем делать?
Девушка внимательно смотрела на Бублика. Тот молча рылся в золе потухшего костра.
Надя еще раз подтвердила, что, каким бы рискованным ни было поручение, она готова выполнить его одна.
— Покажите, как с пей обращаться.
Бублик невесело улыбнулся:
— Ничего не выйдет у тебя.
Девушка обиделась. А про себя обругала: трус ты — и все!
Бублик посмотрел исподлобья, почувствовал неловкость.
— Доченька, не спеши. Торопливый всегда спотыкается. Семь раз отмерь, один раз отрежь. Я хорошо усвоил обстановку. И оружие я хорошо знаю — мое дитя оно…
— Ну так покажите вашему "ребенку" железную дорогу, — не без иронии ответила Надя.
— Вот это идея! — подняв голову, сверкнул взглядом Бублик. — Целый эшелон бы…
Они обстоятельно обсудили предложение Нади. Только Бублик очень устал и не мог отправиться в путь. Он все тянул, говорил, строил планы, объяснял, как установить бомбу под рельсом.
Наконец он взглянул на свои старые, с выцветшим от времени циферблатом, большие часы.
Чтобы поддержать свои силы, они перед дорогой съели по паре картофелин. Только на другой день путники увидели в просвете деревьев железнодорожное полотно.
Надя залезла на дерево и внимательно посмотрела на линию: не охраняется ли она.
В полночь они поползли к полотну железной дороги.
Сердце девушки сильно колотилось. Бублик тяжело дышал. Он шептал что-то, но Надя не слышала.
"А что, если "изобретатель" не успеет убежать?" — подумала Надя и толкнула Бублика вниз с откоса.
Девушка установила бомбу под рельсом сама и пулей полетела с полотна, как только услышала шум приближающегося поезда.
Раздался страшный взрыв. Они упали ничком. И в снегу лоб ее, кажется, горел.
Подняв голову, Надя увидела огонь и дым.
— Скорее, скорее отсюда!
Они поднялись и снова побежали от железной дороги.
Воздух наполнился трескотней выстрелов.
— Хватит, отдохни. Черта с два догонят! Глянь назад, доченька, какое дело произошло! — сказал Бублик, тяжело дыша в лицо Наде.
Они не думали о подвиге. Они сделали, что было в их силах, стремясь задержать продвижение гитлеровцев к Москве.
Так поступали тысячи советских людей…
Майор Калашников с офицерами находился на небольшом холме у края леса. Здесь был наблюдательный пункт. Когда артиллерийский огонь ослаб, на НП появился Камал.
Он представился в соответствии со всеми правилами и сообщил, что прибыл в дивизион командиром огневого взвода. Глаза широкоплечего, коренастого майора метнули на него недобрый зеленый огонек.
Камал почувствовал, что не понравился ему.
С усталого лица майора, заросшего густой бородой, слетела кривая испытующая улыбка. Должно быть, он подумал, что этот лейтенант очень молод, зелен и вообще неизвестно что собой представляет.
Камал держался спокойно, бодро.
Майор высек огонь из зажигалки в форме нагана, закурил. Нервно посасывая папиросу, проворчал:
— Обстановка… гм… такая, что вся тяжесть пала на артиллерию.
Камал спокойно согласился:
— Эго же естественно. Она ведь — бог!
— Ну что же, — продолжал Калашников, — давайте знакомиться.
Майор, играя толстым цветным карандашом, сразу же ознакомил Камала с обстановкой и разъяснил задачу.
Внезапно «телефониста, который в углу приглушенным голосом повторял отрывистые слова, обсыпало землей.
