Солнце не померкнет - [13]

— На, возьми… В узбекском законе нет этого… свинина.

Боец неуверенно взял колбасу.

— Спасибо. Но вообще закон твой не годится. Бросай его. Приучайся жить по-солдатски.

Бектемир, не желая спорить, только махнул рукой и крепкими зубами стал хрустеть… Сахар и хлеб. Это было хорошо, вкусно. Вот если бы сейчас чайник крепко заваренного зеленого чая! О! Бектемир в этом деле понимал толк!

В летние дни, когда чабану приходилось пасти коров, он даже не обращал внимания на молоко. Но зато под маленьким черным кумганом огонь почти никогда не потухал. Когда прозрачная горная вода начинала клокотать, Бектемир, размяв на ладони в порошок заварку, бросал ее и кипяток.

Потом, растянувшись на траве, с наслаждением вдыхая аромат, не спеша, с достоинством тянул этот неповторимый напиток.

Сейчас Бектемир из фляги сделал только несколько глотков и снова закрыл ее — он берег воду.

— Ты фрица хоть одного уложил? — с лукавой искоркой в голубых глазах поинтересовался русский.

— Нет, — уставившись, в землю, вздохнул Бектемир.

— Боишься, что ли, их?

— Ты сам боишься, — бросил Бектемир, широко раскрыв черные, большие глаза.

Лицо Бектемира, только что по-детски ласковое, простое, теперь сразу стало сердитым, гордым.

Русский даже удивился такой перемене и, оглядев с ног до головы этого широкоплечего, по-видимому, сильного парня, виновато улыбнулся:

— Не обижайся. Я так сказал. Просто интересно. Знаю, среди вас много хороших солдат. Один твой земляк, по фамилии Камбаров, около Смоленска такое показал фрицам… Эге!

— А где он сейчас? — наклонился вперед Бектемир, заинтересовавшись таким сообщением.

— Убит.

Бектемир, ошарашенный, с чувством горького сожаления покачал головой. Он молча, как всегда, с большой охотой принялся чистить винтовку. Не придавая значения своей одежде, он бережно, любовно относился к оружию.

Когда Бектемир привел в порядок винтовку, он внимательно посмотрел по сторонам. Вон и Али. Шинель у него до самых пят. Боец сосредоточен, напряжен. К Али подошел и присел на корточки Аскар-Палван. Бектемир поинтересовался, как земляки провели ночь.

— Хотя гром на небе не прекращался, но немножечко все же уснули… — степенно ответил Аскар-Палван.

— Какой уж там сон! — скривил губы Али. — Большой запас пороха, видно, у этого самого гада-.

— Если даже наши стреляют, то все равно кажется, что немец! — прищурив глаза, вставил Аскар-Палван. — Не так ли?

— Откуда это ты все знаешь? — Рыжие усы Али задрожали.

Вытащив из-за пазухи сверточек превратившегося от сухости в пыль паевая, он кинул щепотку под язык.

— Если бы даже привезли с собой целый батман, и то, наверное, приберегли бы, — заметил Бектемир. — Нужно учиться такой бережливости.

— Курим, пока курится, — смакуя табак и выплевывая слюну, произнес Али, — Кругом одна смерть: сейчас я существую, а через минуту, возможно, отправлюсь в путешествие на тот свет.

— Верно, — согласился Бектемир. — Базар смерти в самом разгаре. Но, слава богу, пока живы.

Али повернулся и, безнадежно махнув рукой, пошел. Бектемир с грустью глядел ему вслед.

— Вспоминая детей, поплакал ночью, — догадался Аскар-Палван.

— Да. Нелегко ему, — подтвердил Бектемир.

Аскар-Палван тоже откровенно признался, что истосковался по маленькой дочурке.

— Как она лепечет, вертится вокруг. "Папа, папа!" — стоит только войти в комнату.

— Друг, пусть пришлют карточку твоей дочурки. Напиши домой, — только так Бектемир мог посочувствовать земляку.

— Знаешь, в нашей стороне вряд ли отыщется фотограф.

— Найдется! — уверил Бектемир. — Ты напиши. Пусть карточка будет у тебя.

Аскар-Палван, словно почувствовав облегчение, выпрямился во весь свой рост:

— Обязательно напишу.

Потом они снова заговорили о войне. Бектемир пожалел, что до сих пор ему не пришлось участвовать в настоящем бою.

— Не поймешь, что это за бой, — согласился Аскар-Палван. — Только одна перестрелка минами, снарядами. Да с неба еще постреливают. Если уж бой, так чтоб был настоящий!

— Ты что, пришел с немцами бороться, как на кураш? — засмеялся Бектемир.

— Нет. Вот если дерутся саблями или, скажем, ножами — это бой. А сейчас человек — словно муравей. Его придавит, и не заметишь.

— Верно, но есть богатыри, которые проявляют себя и в этом железном аду. Просто нужно уметь воевать.

Аскар-Палван задумался и не успел еще ответить, как артиллерия наполнила воздух протяжным гулом. Бектемир невольно сжал винтовку. Гул нарастал с каждой минутой. И вот уже стремительно взлетают вверх комья земли и оседают пылью, смешанной с огнем и дымом.

Что делать Бектемиру, в кого стрелять?. Он лежит, кусая от злости губы. Как он желал смерти гитлеровцам, покрывшим все вокруг пламенем. Если бы по велению судьбы какое-нибудь несчастье вмиг поглотило их и наступил повсюду покой и мир!

Но этого не случится. Враг существует, враг наступает, и его нужно уничтожать своими руками.

— Бектемир переполз в одну из ближайших зияющих воронок. Теперь мины начали разрываться в значительном отдалении от него. Опять вдали показались черные танки. Они стремительно приближались, стреляя на ходу. Но и перед ними стали рваться снаряды. Одновременно три машины, словно пораженные параличом, остались стоять неподвижные, обессиленные. Бектемир, обрадованный-, отпустил крепкое словечко: