Солнце и тень - [58]

Вижу вокруг себя множество разноцветных вспышек. Повсюду возникают сотни радужных капель, крошечных спектров, парящих и поднимающихся по спирали кругов белого цвета и множество маленьких изящных лучистых вещиц. Наслаждаясь ослепительной игрой музыки, света и красок, ощущаю сильнейший душевный подъем. Это сказочное пиршество чувств, психоделическое световое представление в миниатюре — гораздо более утонченное, чувственное и захватывающее, чем все те, которые мне довелось увидеть. К несчастью, ощущаю, что теряю равновесие и начинаю выпадать из состояния осознаваемости. Пытаюсь сохранить осознаваемость, сосредоточившись на одной из маленьких сверкающих вещиц, но она медленно ускользает, и я просыпаюсь.

Несколько минут лежу в постели неподвижно, ощущая свое физическое тело и умышленно не открывая глаз. Все еще вижу, как вокруг плавно вращается множество прекрасных разноцветных радуг и образов сновидения, и целеустремленно сосредотачиваюсь на луче света, пытаясь снова войти в осознаваемое состояние, — так часто поступает со своими образами Элинор, одна из моих учениц. Чувствую, что очень близок к успеху, но почему-то довести задуманное до конца мне так и не удается. После нескольких неудачных попыток сдаюсь и погружаюсь в обычный сон.

Благодатные последствия этого сна оставались со мной еще долгое время. В момент обретения осознаваемости я начал искать свою подругу Джулию[26]. Я уверен, что она стала заметным символом в моем эксперименте с осознаваемыми сновидениями, потому что была одной из самых ревностных моих учениц и сама имела целый ряд великолепных осознаваемых сновидений. В этом сне я не нашел Джулию, но очень живо ощущал ее присутствие. Перезвон музыкальной шкатулки, исключительно тонкий и изящный, замечательно передавал дух моей подруги. Нежные и в то же время энергичные трели звучали в полном согласии со словами, темпом, фразировкой и другими тончайшими нюансами моего голоса, распевавшего «Прекрасного мечтателя». Невозможно передать словами, как эти два музыкальных инструмента, с изумительной точностью вторя друг другу, мягко соприкасались и плавно сливались, рождая дивную мелодию. Мое идущее из самого сердца пение и изящный перезвон музыкальной шкатулки являли собой два ряда вибраций, которые во сне каким-то образом становились одним. Все выразительные средства — модуляции, вариации, нюансы — волшебно сливались в единую гармонию, приводившую меня в неописуемый восторг. Один музыкальный инструмент, мой голос, находился внутри. Другой, звенящая музыкальная шкатулка, — снаружи, в гостиничном номере.

Джулия наяву подарила мне на сорокалетие маленькую музыкальную шкатулку, которая вызванивала мелодию «Прекрасного мечтателя». Подарок привел меня в восторг своим совершенством. Теперь, услышав эту нехитрую мелодию, так ясно запечатлевшуюся в моей памяти благодаря повышенной восприимчивости, обычной для осознаваемых сновидений, я еще больше оценил подарок Джулии. И, конечно же, давно ставшая классикой песня Стивена Коллинза Фостера «Прекрасный мечтатель» наполнилась для меня еще более глубоким смыслом.

Несметное множество вспыхивающих радугами красок и прекрасных сверкающих огней из этого сна принесло мне особую сокровенную весть, значимость которой с течением времени неуклонно росла. Чем больше я размышлял об этих образах, тем глубже понимал их, в особенности «радужные капли». Каждая такая капля, имевшая форму слезинки, по форме и размеру была неотличима от всех остальных. Когда сотни таких капель кружили по комнате, танцуя в воздухе, скользя вдоль стен, в каждая из них переливалась всеми цветами радуги. Каждая заключала в себе и являла крошечный, но яркий, мощно светящийся изнутри спектр. Эти крошечные сверкающие спектры были самыми замечательными образами моего видения, хотя я заметил и много других ярких маленьких вещиц: драгоценных камней, бриллиантов, переливающихся бусин, и все они плясали и кружились в поле световых лучей и радужных красок. Все это великолепие являло собой яркий пример того, как упоение чувств может стать упоением души. Тогда, в те мгновения осознаваемости, я пережил полное слияние чувственного и духовного. Неудивительно, что как только я почувствовал, что начинаю терять этот осознаваемый уровень видения, мне сразу же захотелось на него вернуться. Но увы, как я ни пытался сохранить осознаваемость, он, а с ним и все изумительное зрелище, медленно ускользнули, на сей раз создав ощущение «выпадения из осознаваемости», — к этому времени оно тоже стало привычным переживанием, которое я быстро узнал во сне.

Выпав из состояния осознаваемости, я точно не знал, где окажусь. К этому времени предыдущий опыт с осознаваемыми сновидениями научил меня, что когда начинаешь уплывать или выпадать из состояния осознаваемости, обычно бывает три места, куда может попасть сознание: ты либо возвращаешься в обычный сон, либо, засыпая, полностью утрачиваешь сознание, либо просыпаешься. В данном случае я вернулся к состоянию бодрствования.

Лежа в постели и мысленно переживая это осознаваемое сновидение, я умышленно предпочел не шевелиться и долго не открывал глаза. В моем сознании продолжало вспыхивать множество прекрасных ярких радуг и сверкающих образов. Рано мерно струясь в поле моего зрения, они очень напоминали реку пузырьков. Я продолжал наслаждаться их сияющей красотой, стараясь как можно полнее запечатлеть в памяти и воображении каждую подробность.