Солнце ближе - [16]

— Выглядишь просто великолепно. Только бледная немного. Волнуешься?

— Не то слово, — обреченно вздохнула Лера, — просто с ума схожу. Как будто первый раз на свидание.

— Ничего, все когда-то бывает в первый раз. Все, Лера, иди. Женщина, конечно, должна опаздывать, но не настолько, чтобы ее перестали ждать.

Лера слегка качнулась на высоких шпильках, и Вика в который раз подумала, что напрасно она нацепила новые, еще ни разу не надетые туфли — тем более на таком высоком каблуке. В остальном все было безупречно — и прическа, над которой Вика трудилась целый час, создавая видимость естественного беспорядка, и макияж — едва заметный, выдержанный в пастельно-бежевых тонах, и одежда — классическое маленькое черное платье, простое и в то же время изысканное, очень выгодно подчеркивающее все достоинства Лериной фигуры… В которой, впрочем, не было недостатков.

Лера снова вздохнула:

— Может, присядем на дорожку?

— Да ты совсем с ума сошла! — рассмеялась Вика. — Ну нельзя же так… Мне что, пинками тебя выталкивать?

— Все, уже иду!

С порога Лера обернулась, сложила губы бантиком.

— И я тебя, — привычно ответила Вика и собиралась уже захлопнуть дверь, как вдруг Лера остановилась и тихо спросила:

— Вика, я тебя иногда не понимаю… Как ты умудрилась дожить до девятнадцати лет и ни разу не влюбиться?!

Не дожидаясь ответа, она сбежала вниз по ступенькам. А Вика закрыла дверь, прислонилась к холодной бетонной стене и медленно сползла на пол.

В зеркале, висящем на противоположной стене, в самом низу, почти на уровне пола, отразилось ее лицо. Нельзя было сказать, что это лицо красавицы, но лицом дурнушки его тоже назвать было невозможно. Несколько лет назад — как раз в то время, когда переписка Леры и Кирилла только завязалась — Вика выглядела гораздо менее привлекательно. Как это часто случается в период полового созревания, на лице у нее не было ни клочка кожи, свободной от мелких розовых прыщей. Вика ужасалась, глядя на себя в зеркало, с каждым днем замечая, что прыщей становится все больше и больше, а те, старые, которые она накануне вечером так старательно и долго прижигала спиртом, превратились в темно-коричневые болячки, под которыми зреет и набухает новый гнойничок… Картина и правда была неутешительной.

— Пройдет с возрастом, Викуля, — утешала ее мама, единственная из всех окружающих, кто был посвящен в ее тайные страдания. Остальные, в том числе и Лера (на лице которой один-единственный в жизни прыщик вскочил и вызвал целую истерику как-то накануне очередного Нового года), о Викиных мучениях по поводу ужасной картинки, которую она каждый день видела в зеркале, не подозревали. Впрочем, никто не знал, что она втайне мечтает о том, что неплохо было бы иметь ноги чуть подлиннее, грудь — чуть побольше, хотя бы совсем чуть-чуть, и вообще не мешало бы немного набрать вес, чтобы не быть такой худой. И очки на переносице ей страшно надоели, но… В конце концов, не так уж часто случается, чтобы все было идеально. Вот у нее, например, очень красивые волосы. Длинные, густые, очень тонкие и воздушные, как облако, спадающие вниз пышной, ровной и красивой волной. Таких красивых волос нет ни у одной из одноклассниц, и даже у Леры!

Но со временем прыщи прошли сами по себе, не оставив следа. Кожа стала ровной и гладкой, розовой, как у ребенка, серые глаза потемнели, приобрели какую-то особенную глубину. Зрачок был как будто бархатным, покрытым множеством мельчайших ворсинок, взгляд — мягким. Грудь хоть и не стала больше, но приобрела прекрасную форму, и со временем Вика стала воспринимать свой бюст как одно из безусловно положительных качеств внешности — по крайней мере бюстгальтер ей никогда не требовался, и она могла выбирать себе на лето самые открытые сарафаны и топы, чего не могла позволить себе… скажем, все та же Лера.

Все это Вика прекрасно знала. И вот теперь, сидя на полу, она смотрела на свое отражение в зеркале, прищурив потемневшие, почти свинцового цвета, глаза, и думала: почему? Действительно — почему все-таки?..

Лера даже не догадывалась, насколько часто Вика задавала себе этот вопрос. Нельзя было сказать, чтобы он был для нее наболевшим — просто в спокойной и размеренной жизни Вики это был, пожалуй, единственный вопрос, на который она не знала ответа. Все остальное было ясно. Она смотрела на жизнь трезво, сама планировала свое будущее, сама преодолевала маленькие и большие сложности, которые порой возникали на ее пути. Вика знала, что по окончании учебы она пойдет работать в гимназию психологом — с устройством на работу обещали помочь родственники, — а потом, если получится, она устроится работать в какой-нибудь центр реабилитации. С тех пор как она стала жить самостоятельно, Вика потихоньку научилась чинить водопроводный кран, прочищать засорившуюся сливную трубу, готовить и завтрак на скорую руку, и замысловатый праздничный ужин. С детства влюбленная в книжки, Вика могла ответить практически на любой вопрос, связанный не только с литературой, но и с музыкой, кино и даже живописью. Еще Вика всегда знала, какой совет дать Лере, которая без конца попадала в ситуации, казавшиеся чрезвычайно сложными и неразрешимыми, — ей нужно было всего лишь немного подумать, для того чтобы найти выход. Вика знала массу полезных и бесполезных вещей, и только один глупый вопрос всегда ставил ее в тупик: почему?..