Солист Большого театра - [25]
Сталин впервые услышал отца ещё аспирантом консерватории на заключительном концерте лауреатов конкурса. Концерт затянулся за полночь, получивший третью премию его заключал, и когда отзвучала последняя нота арии Герцога Мантуанского, вместе со всеми слушателями ему аплодировал «с ласковой по-отечески улыбкой» досидевший до конца владыка Кремля (Ефим Весенин, сб. «Молодые мастера искусств», 1938 г.).
К первым выборам в Верховный Совет СССР (1937 г.) Соломон Хромченко записал (в дуэте с Петром Киричеком) песню Михаила Старокадомского и Александра Гатова «Сталинский закон»: «Да здравствует Сталин, да здравствует тот, кто нас от победы к победе ведёт», через пару лет «Марш артиллеристов» Исаака Дунаевского и Сергея Михалкова: «Родной народ бойцов зовёт, трубит в поход горнист! За Родину, за Сталина – вперёд, артиллерист!» (ведь Сам-с-усам сказал: «артиллерия – бог войны»; потом и Тихон Хренников такой марш написал на слова Виктора Гусева), они звучали по радио, с грампластинок. Можно счесть это ничего не значащим: ну не будет же погружённый в государственные заботы адресат обращать внимания на такие пустяки. Как бы не так: он не только отслеживал, что происходит в государстве, читая газеты-журналы, но и внимал славословящим, известно, в частности, что остался недоволен «Маршем…» Дунаевского, мол, композитор специально сочинил плохую музыку, чтобы народ эту песню не подхватил.
Сегодня те вирши слышатся, как сказал бы остро чувствовавший фальшь Антон Чехов, «звучащей пошлостью», но меня сразил ответ филолога Виктора Литвинова, профессора Пятигорского лингвистического университета, на вопрос, как он думает, понимал ли отец, что поёт: «Если бы понимал, не мог бы петь так замечательно»! Так может, и Сергей Лемешев не понимал, что поёт, накануне советско-финской войны записав Гимн Карелии «Принимай нас, Суоми-красавица» с недвусмысленным текстом: «Ломят танки широкие просеки, самолеты кружат в облаках… Много лжи в эти годы наверчено, чтоб запутать финляндский народ. Раскрывай же теперь нам доверчиво половинки широких ворот!.. Ни шутам, ни писакам юродивым больше ваших сердец не смутить. Отнимали не раз вашу родину – мы пришли вам её возвратить!..»[35]
Шестого ноября 1941-го по случаю 24-й годовщины Октября в осаждённой Москве на станции метро «Маяковская» состоялось торжественное собрание. На платформе соорудили сцену, трибуну доставили из Большого театра, стулья – из соседних к станции Маяковского театров. У перронов по одну сторону в вагонах устроили гардероб, по другую – буфет, столы накрыли… Члены Государственного комитета обороны и правительства приехали на поезде метрополитена, как был доставлен Сталин, история умалчивает. После его доклада в концерте выступили артисты театров, работавшие в годы войны в Москве и доставленные в столицу самолётом из Куйбышева. Был среди них и вернувшийся с фронта Хромченко – или он лишь запевал с оркестром театра «Интернационал»? о чём сужу по выданному ему 6-го ноября пропуску № 230 «артистам и оркестру» за подписью майора госбезопасности Смородинского.
Весной 1942-го Воспеваемый повелел сочинить новый государственный гимн (с тех пор «Интернационал» исполняли только на партийных съездах), поручив заниматься столь ответственным делом секретарю ЦК ВКП/б/, возглавлявшему Совинформбюро и Главное политуправление Красной Армии Щербакову, затем комиссии во главе с Ворошиловым. Комиссия привлекла всех крупных композиторов – Шостаковича, Хренникова, Хачатуряна, Дунаевского (и др.) и поэтов – Антокольского, Тихонова, Гусева… (эту уникальную историю подробнейшим образом исследовал, публикуя фрагменты архивных документов и воспоминаний участников, Игорь Шап, Интернет).
В итоге сто семьдесят (!) композиторов написали двести двадцать три (!) варианта музыки, пятьдесят поэтов (!) – восемьдесят семь вариантов текста!.. Дискуссии с депешами-отчётами на самый верх длились полтора года, заключительное обсуждение прошло – в присутствии Сталина, именно он, понятно, мог выбрать окончательный вариант – в Бетховенском зале Большого театра. До того исполнения разными хорами не позволяли высочайшим экспертам оценить качество музыки, поэтому на последнем прослушивании гимн (А. Александрова, С. Михалкова и Г. Эль-Регистана) в сопровождении оркестра ГАБТ под управлением Александра Мелик-Пашаева запевал Соломон Хромченко (в дуэте).
Об этом мне сказал отец, такое нафантазировать он не мог, даже напившись, чего с ним не случалось, но я нигде не мог найти подтверждение. И только в изданном к 70-летию Победы сборнике «Война и музыка» обнаружил текст коменданта Большого театра А. Рыбина: «Играли мелодии оркестр ГАБТа под управлением А. Мелик-Пашаева, духовой оркестр С. Чернецкого, ансамбль А. Александрова. И всякий раз Молотов просил повторить произведения, сыгранные музыкантами А. Александрова и С. Чернецкого. Он говорил при этом: „Оркестр Большого театра ту же мелодию умеет преподнести как-то по-своему, высокопрофессионально, мелодично, эпохально. (А перед тем): Сталин, Молотов, Маленков слушали произведения с разных расстояний и в разных залах. Под аккомпанемент концертмейстера С. Стучевского распевали образцы гимна баритон Ал. Иванов и тенор С. Хромченко“»… (значит, учили несколько вариантов текста – М. Х.).
